Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Искусство на обочине. Творчество художников-аутсайдеров и инклюзивные практики в культуре XX — начала XXI века. Составитель Надежда Мусянкова. СПб.: Алетейя, 2022. Содержание
Пожалуй, сборник написанных академическим языком статей (точнее, материалов докладов — все они прозвучали на научных чтениях памяти К. Г. Богемской (1947—2010) в Государственном институте искусствознания с 2015 по 2019 год), посвященных преимущественно визуальному искусству, — не то чтобы идеальная тема в общей повестке «Горького», но выход подобных книг я все равно стараюсь не пропускать. Тем более, не пропускать в данном случае нетрудно: на русском языке появляется не так уж много изданий подобной тематики. Из последнего я могу припомнить книгу Анны Суворовой «Аутсайдерское искусство в России: тенденции, темы, образы», которую включил в свою подборку блистательный Дмитрий Борисов. Подборка, кстати, отличная и раскрывает разные аспекты бытования такого искусства — от арт-терапевтической до, если так можно выразиться, «галерейной».
Но сборник «Искусство на обочине» замахивается даже на большее: его создатели заявляют, что хотят вернуть дискуссии об аутсайдер-арте «в смысловое поле искусствоведения». «Вернуть» в данном случае означает избавить его от ярлыка «искусства сумасшедших», хотя к этой формулировке есть вопросы: чтобы что-то куда-то вернуть, это что-то должно было изначально находиться там, куда его возвращают, а аутсайдер-арт, кажется, до сих пор — с момента зарождения интереса к нему и тем более с момента появления термина — и не имел счастья полностью пребывать в «смысловом поле искусствоведения». В этом-то и проблема: его исследователи нередко говорят о нем, находясь в заранее уязвимой позиции и пытаясь побороть стереотипы, которые будто бы изначально были прочно вшиты в предмет их научного интереса. Работа это благородная, долгая, упорная и, очевидно, крайне неблагодарная — в том числе и поэтому освещать появление подобных книг кажется мне важным.
Вот что говорит о назначении сборника его составительница — старший научный сотрудник Государственного института искусствоведения Надежда Мусянкова:
«Предлагаемая нами методика изучения творчества аутсайдеров основывается на междисциплинарном подходе. Авторов сборника — искусствоведов, культурологов, философов, психологов и психиатров — интересует проблематика взаимоотношений творчества аутсайдеров и фольклора, их взаимодействие с „высокой“ культурой, влияние современных массмедийных коммуникаций на работы непрофессиональных художников, особенности функционирования произведений аутсайдеров и их связи с наивным и любительским искусством».
Всем этим аспектам действительно находится место в книге. Она вообще хорошо и логично структурирована: первый раздел в ней посвящен самой сути понятия «аутсайдер-арт», смежным понятиям и проблемам их интерпретации, второй — его связи с архаикой и неоархаикой, третий — отечественным контркультурным практикам и их представителям, четвертый — примерам инклюзивных практик.
«Существа». Владимир Сарафанов, 1994. Фото: cultobzor.ru
Кстати (начну с конца), мне кажется, что особенно замечательная идея — включение в книгу целого раздела «Инклюзивные практики в области искусства», в которой авторы из нескольких стран рассказывают про разные общественные инициативы, галереи, мастерские и НКО, которые существуют в их городах. Среди них — студия-галерея Херенплаатц в Роттердаме, заточенная под работу с «людьми с особыми потребностями», отечественный «Аутсайдервиль», за годы своего существования раскрывший потенциал множества художников-самоучек и сфокусированный на арт-терапии, группа для детей с синдромом Дауна «Лучше вместе» в составе детской студии ГТГ и коллекция психиатра-исследователя Владимира Гаврилова «ИНЫЕ». Любой текст о подобной инициативе неизбежно становится историей подвижничества, методичной и тонкой работы, проводимой скорее вопреки внешним обстоятельствам, чем благодаря им. Поэтому статьи на эту тему никогда не бывают лишними — все эти проекты напрямую зависят от внимания к ним, а большинство проблем, с которыми они сталкиваются, невозможно разрешить без общественной поддержки и понимания.
Другой вопрос, что я бы, пожалуй, предпочел читать подобные тексты, написанные журналистами, — в нашем же случае их доверили самим инициаторам и кураторам, которые, будучи поставлены в ситуацию необходимости описывать себя, собственные достижения и нужды, неизбежно сбиваются на некоторую декларативность. И сам раздел читается соответственно: это не столько статьи, призванные завладеть вниманием стороннего читателя, сколько сборник кейсов и методических рекомендаций, рассчитанных на других профессионалов в этой сфере. Штука, безусловно, необходимая и востребованная: мне самому доводилось наблюдать, как в пермском музее современного искусства зарождались проекты, рассчитанные на одиноких пенсионеров, людей с инвалидностью и другие «особые» категории, и какой путь прошли их авторы, начав работу практически с нуля и набивая себе все возможные синяки и шишки. Так что важность подобного обмена опытом трудно переоценить. Другое дело, что, давайте будем честны, это чтение не для самой широкой аудитории. Так что я, кажется, и так отвел рассказу о нем больше места, чем стоило бы отвести в подобном тексте.
Другое дело — раздел, посвященный контркультурным практикам (важно, что авторы включенных в него текстов не ограничиваются аутсайдер-артом и рассматривают и советское неформальное искусство, и андеграунд, и прочие близкие явления) и во многом сводящийся к описанию деятельности локальных художественных сообществ и конкретных героев. Аутсайдеры, кем бы они ни были, не обязаны быть особенными с точки зрения психики и вообще соответствовать каким-то формальным критериям, но практически всегда они исключены из существующих сообществ, а их судьбы чаще всего драматичны, поэтому знакомиться с ними всегда интересно. Почти уверен, что для читателей это станет именно знакомством: составитель сборника подобрал статьи о героях, большинство из которых никак нельзя назвать известными.
Хотя что вообще такое «известные аутсайдеры»? Такие вообще бывают? Есть подозрение, что это звучит как какой-то оксюморон, но мне трудно судить: за годы соприкосновения с темой, что называется, глаз замылился. То есть внутри моей оптики условный Генри Дарджер — это «общее место», а условный Александр Лиханов или Алексей Щекалов — новые, еще толком не открытые имена или вообще непонятно кто, но вряд ли у большинства читателей этого текста они ранжируются тем же образом.
Генри Дарджер. Из цикла «История девочек Вивиан в стране, известной как царство нереального, и Пландолинско-Ангелианского военного шторма, вызванного восстанием детей-рабов»
По стечению обстоятельств я задумался об этом буквально на днях — когда читал книгу Оливии Лэнг «Одинокий город», в которой она излагает биографии нескольких культурных деятелей второй половины прошлого века, чье творчество и жизнь были в той или иной степени пронизаны ощущением одиночества. Попал в нее и упомянутый Генри Дарджер — американский затворник, который полвека работал санитаром в больнице и оставил после себя невероятное творческое наследие. Самая известная его часть — гигантская (более 15 тысяч страниц) и обильно иллюстрированная рукопись под названием «История девочек Вивиан в стране, известной как царство нереального, и Пландолинско-Ангелианского военного шторма, вызванного восстанием детей-рабов». Дарджер никогда не стремился к обретению какого-либо статуса, но в итоге стал культовой фигурой — ему посвящены десятки книг, фильмы, музыкальные композиции, которые поместили его фигуру в самый широкий культурный контекст. Собственно, и упомянутая книга Лэнг — это не сборник биографий художников и не истории про странных людей, а несколько рассказов об одиночестве в разных его аспектах.
Почему это кажется мне важным? Я думаю, именно такой подход рано или поздно сделает аутсайдерское искусство по-настоящему свободным от стереотипов. Именно «сделает» в будущем времени, потому что в отечественном контексте фигур, равных Дарджеру в плане культурного влияния, я не вижу: российские авторы как будто до сих пор пребывают в незримых резервациях, их изучают как феномены, и, если я не ошибаюсь, мы с вами не можем смело назвать ни одного персонажа, который был бы известен не только людям, интересующимся предметом, но и тем, кто почерпнул бы информацию о нем из фильмов или книг, напрямую с аутсайдер-артом не связанных. Думаю, рано или поздно такое размытие границ должно произойти и у нас, и для него на самом деле все средства хороши — даже Оливия Лэнг. Именно поэтому основная идея сборника, приведенная в упомянутой выше цитате, — исследовать именно взаимоотношения аутсайдеров с разными областями культуры, — представляется мне крайне удачной. Это именно то, что нужно, но пока что мы находимся только в начале долгого пути.
Косвенно это подтверждается вот чем. В сборнике — несколько десятков статей, которые были созданы разными авторами из разных концов света. И неудивительно, что многие (ну ладно, не «многие», но некоторые) из них предпочитают начинать раскрывать тему с общего введения и матчасти — то есть раз за разом рассказывать, кто и когда ввел термин «аутсайдер-арт», какие в связи с ним существуют понятийные проблемы, кто такие Роджер Кардинал и Жан Дебюффе, как разграничить аутсайдеров, «наивщиков» и самоучек и так далее. Сперва при знакомстве со статьями это раздражало — вроде как в общей редактуре сборника такой момент мог быть и учтен, а этой несомненно важной информации стоило бы отвести место в начале книги, чтобы она не мельтешила по ходу чтения. Однако впоследствии я стал воспринимать эту — безусловно, непреднамеренную — особенность как сознательный ход составителя и редактора. Как будто бы, говоря об аутсайдер-арте и рассматривая его в отечественном контексте, мы обречены каждый раз возвращаться к самому началу, каждый раз проговаривать все заново, каждый раз оправдываться, открещиваться от «искусства сумасшедших», выводить тему из тематических тисков. Это и правда неизбежно, но сборник «Искусство на обочине», во всяком случае, предлагает способ выйти из этого замкнутого круга и констатирует, что такой способ в принципе существует — в этом, пожалуй, одно из главных его достоинств.