Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Аура Койвисто. Человек и его корова. Роковая экспедиция натуралиста Георга Стеллера. М.: Paulsen, 2021. Перевод с финского Любови Шалыгиной. Содержание
«Много наших нынче побывало в разных Европах. Ребят этим уже не удивишь. Повидали! Навидались! Кого нынче порадуешь описанием всем ведомых европейских неведомостей — они известны» (Д. А. Пригов, «Живите в Москве»). А сколько «ихних» побывало у нас и погибло, растворилось в российских просторах и было забыто! Кто нынче помнит хотя бы о масштабной экспедиции Александра фон Хумбольдта 1829 года, а ведь она состоялась много позже экспедиции Беринга, да и по масштабу, вернее, по пиару, превосходила, пожалуй, все прочие российские экспедиции «немцев». Но у нас речь пойдет о Беринге, вернее, о Стеллере, вернее, о стеллеровой корове. Вернее, о выдающейся книге Ауры Койвисто «Человек и его корова», выпущенной не менее выдающимся издательством Paulsen в не менее выдающемся переводе Любови Шалыгиной.
Это не книга об экспедиции Беринга, не книга о Стеллере и не книга об удивительном биологическом виде, который первым описал Стеллер, — он таких видов описал великое множество, да и сама экспедиция Беринга исследована невероятно подробно, известны причины ее провала и названы виновные. Книга Ауры Койвисто — это книга о памяти. И смерти. Смерти человека, животного, смерти памяти. Но также это книга о сохранении памяти, книга-воспоминание и книга-напоминание. Это очень грустная книга. А еще это травелог, практически бортовой журнал, подробный, подчас однообразный, местами утомительный, как и сама экспедиция, но потрясающе интересный.
Северную экспедицию 1733–1743 годов не зря называют Великой. Скажем пару слов об этом мегаломанском начинании. Подготовка первой экспедиции, которая была лишь частью национального проекта по освоению Севера, заняла едва ли не больше времени, чем продлилось само путешествии. В империи сменялись императоры, а экспедиция все не начиналась. Дорога (по бездорожью) до восточных рубежей молодой Российской империи заняла несколько лет. Лошадей в Сибири тогда еще не было, все, что требовалось путешественникам, необходимо было взять с собой из Петербурга и волоком, на плотах, на собачьих упряжках доставить к месту отправления, где еще предстояло построить суда и, собственно, судостроительные верфи, материалы для строительства которых еще предстояло где-то раздобыть или получить по морю. Неслучайно автор книги сравнивает Великую Северную экспедицию с Великим переселением народов (собственно, она заметно продвинула вперед освоение дальних территорий). Удивительно, однако, что среди ее участников благодаря непотизму и дружеско-родственным связям оказалось значительное число людей случайных, зачастую непрофессиональных и непригодных ни для научных изысканий, ни для плавания в столь суровых условиях. Одним из немногих действительно значимых членов команды оказался как раз Стеллер, геолог, ботаник, зоолог, а главное — медик: он приложил массу усилий, чтобы спасти потерпевших кораблекрушение спутников или хотя бы облегчить их предсмертные страдания, как это было в случае самого капитан-командора Беринга.
Но кто вообще такой был этот ученый с мировым именем? Как он выглядел? Бог весть. Странным образом события менее чем 300-летней давности скрыты от нас завесой плотнейшего тумана, так что даже изображений столь героических персонажей, как Беринг и Стеллер, не сохранилось, а может, и не существовало вовсе. Стеллер, вернее, Георг Вильхель Штёллер (фамилию он сменил сам, для удобства), прибыл в Россию в 25 лет (и умер там же в 37). Его академическая карьера в Халле не сложилась, слишком долго пришлось бы ждать достойного места. Россия же в 1734 году для молодого амбициозного ученого представляла собой землю обетованную и сулила не только карьерный взлет, но и череду научных открытий, к которым Стеллер с невиданным энтузиазмом и приступил. Помогали ему в этом стойкий нордический характер, беспощадность к врагам любого ученого — комфорту и неге, а также небывалый энтузиазм. Тип, надо сказать, весьма романтический. Автор книги, конечно, влюблена в Стеллера и рисует идеализированный образ ученого: его биография и впрямь отличалась драматизмом, однако нас в первую очередь интересует его корова.
Стеллер измеряет морскую корову. Рисунок Леонарда Штейнегера из книги Steller's Journal of the Sea Voyage from Kamchatka to America
Со стеллеровой коровой (а может быть, с сиреной) читатель, как и сам ученый, встретится в середине путешествия/книги, причем встреча эта будет крайне быстротечной.
Сведения об этой корове можно почерпнуть из некоторых уцелевших и опубликованных сочинений Стеллера, таких как De bestiis marinis (написано на латинском языке, 1751), «Описание земли Камчатки» (1774), из дневника экспедиции, а также из писем и дневника странствий по Сибири. Кстати, сохранением стеллеровского научного наследия мы обязаны Петеру Симону Палласу, а дневник экспедиции был обнаружен в архиве Академии наук лишь в 1917 году. К сожалению, трактат De bestiis marinis по-русски не издавался, как, впрочем, и посвященный экспедиции структуралистский роман австрийца Конрада Байера «Голова Витуса Беринга», а также книга В. Г. Зебальда «После природы», главным героем которой является Стеллер.
Стеллерова корова (Hydrodamalis gigas), она же морская, она же капустница (из-за любви к ламинарии), относилась к отряду сирен, к которому также принадлежат ламантины, дюгони и прочие русалочки. Обитала она на момент открытия и описания вида в 1741 году исключительно у побережья Командорских островов (прежний ареал ее обитания так и останется загадкой, однако очевидно, что он был значительно шире и точно отличался от описанного Стеллером — условия жизни на Командорских островах не подходили капустницам физиологически) и была полностью истреблена человеком к 1768 году. Вопрос роли людей в уничтожении этого вида остается открытым: не исключено, что дожившие до середины XVIII века 2000 особей вымерли бы и без нас, но все-таки несколько позже. Расшифровка ядерного генома стеллеровой коровы, выполненная российскими учеными в апреле 2021 года, показала, что вымирание вида началось задолго до столкновения со злосчастной экспедицией Беринга и было практически неизбежным.
7-8 метров в длину, 5 и более тонн веса — это означает, что стеллерова корова была крупнейшим представителем морских млекопитающих, не считая китообразных, и весила больше саванного слона, самого крупного из существующих на данный момент наземных животных. Внешний облик морской коровы легко себе представить, взглянув на дожившего до наших дней ламантина, ее близкого родственника, однако любые наши догадки подобного рода обречены на приблизительность. Существует только одно изображение стеллеровой коровы, причем выполненное самим ученым, полных скелетов до нас дошло всего несколько штук, а те, что выставлены в зоологических музеях мира, зачастую состоят из разрозненных костей капустницы, до сих пор встречающихся в местах ее боевой славы. Единственным натуралистом, который видел и описал корову и ее 150-метровый кишечник, остается все тот же Стеллер. При этом сам он выделить капустницу в отдельный вид не счел нужным — это сделал в 1780 году Эберхард Аугуст Вильхельм фон Циммерман. Изучение капустницы post mortem продолжил американский зоолог норвежского происхождения Леонард Штейнегер — автор объемной биографии Стеллера, вышедшей в 1936 году. Во многом на его труде основывается и работа Ауры Койвисто, но сам тон ее замечательной, живой книги намекает на то, что главное в ней — вовсе не биографические детали.
Морально-этический облик исполинского млекопитающего отчетливо положительный: капустницы отличались моногамностью, склонностью к эмпатии, эмоциональный диапазон у них был такой же, как у слонов — им были доступны осознание смерти (человек остается единственным видом, надеющимся на ее неокончательность, что, как показывает описываемая книга, вполне разумно) и, вероятно, собственной смертности, скорбь и прочая. Социальная организация капустниц характеризовалась стайностью, держались они большими стадами. Предполагаемая продолжительность их жизни — 90 лет, естественных врагов у них не было. Нрав коровы имели весьма мирный и даже апатичный, что способствовало выживанию значительного числа участников экспедиции Беринга: мяса одного животного хватало для полноценного питания 33 человек в течение месяца. Коровы Стеллера по сути спасли экипаж потерпевшего крушение судна, их мясо моряки взяли с собой и в обратный путь после постройки нового корабля из обломков «Св. Петра», оно стало для них основным источник энергии.
Семейство морских коров. Автор неизвестен. Из журнала L'Ouvrière №26 от 17 декабря 1898 г.
Пожалуй, описание вида «стеллерова корова» — главное, что дошло до нас от этого удивительного человека. Координаты Стеллера на карте истории науки остаются неточными. Многие открытые им виды были описаны другими учеными и носят их имена. Но есть и справедливые обозначения: сибирская гага (Polysticta stelleri), черноголовая голубая сойка (Cyanocitta stelleri), которую Стеллер обнаружил во время удачной 6-часовой вылазки на остров Каяк, наконец, красавец стеллеров баклан. Примечательно, что многие другие виды, открытые им, тоже вымерли. Так, баклан, популяция коего значительно превосходила число его родственников, был полностью истреблен к 1852 году. Возможно, это произошло не в последнюю очередь из-за завещанного Стеллером грядущим поколениям рецепта запекания баклана прямо в перьях в костровой яме. Примечательно и то, что даже следов существования всех этих удивительных созданий сохранилось исчезающе малое количество: например, по всему миру насчитывается лишь шесть чучел стеллерова баклана. Считается, что истребление капустницы повлекло за собой и вымирание баклана, т. к. коровы, в огромных количествах поедавшие водоросли, попросту облегчали ему охоту на рыбу. Не меньший урон славе Стеллера нанес и Карл Линней, герой удивительного сомнамбулического романа Магнуса Флорина «Сад», который трогательно отозвался на смерть коллеги, но чуть позже создал собственную классификацию живых организмов, чем в значительной степени нивелировал стеллеровский вклад в систематизацию видов.
До нас не дошло даже останков Стеллера. Известно место его захоронения на высоком берегу реки Туры, но сама могила давно размыта водой — к тому же сразу после похорон ее разграбили, а труп сильно обглодали собаки. «Да, в конце концов мы все умираем, — пишет автор книги, — и сознание нас покидает, однако многие оставляют следы, по крайней мере пока род человеческий как биологический вид живет и здравствует». После прочтения «Человека и его коровы» к этому роду накапливается довольно много вопросов, но сама книга несколько утешает. Оставив в стороне забавные и достойные примечания подробности жизни древних морских обитателей, вдруг понимаешь, что держишь в руках книгу о наследии и памяти, о ноосфере в самом общем понимании этого слова как области, где знания не исчезают, но только накапливаются.
Возможно ли, что невообразимые усилия и многолетние лишения огромного количества людей, множество жертв и миллионы рублей, потраченных из казны, были нужны лишь затем, чтобы странствующий романтический энтузиаст проделал путь в тысячи километров по безлюдной местности и успел оставить для нас описание удивительного, немыслимого в суете последующих столетий существа, которое вымерло или было истреблено спустя четверть века? По всей видимости, да.