Xavier Monnier. Cannes confidentiel. Sexe, drogues et cinéma. Robert Laffont, 2021
Недавно закончился очередной Каннский фестиваль. Из-за пандемии он не состоялся в прошлом году, что само по себе довольно необычный, хоть и не уникальный прецедент, а в этом году вместо мая его решили проводить в июле. Французская литература всегда чутко реагирует на такие события и сейчас тоже хорошо подготовилась, в первом полугодии выпустив несколько сотен книг о кинематографе. Среди них — дополненное переиздание интервью португальского журналиста Рюи Ногейры с кинорежиссером Жан-Пьером Мельвилем «Кино по Жан-Пьеру Мельвилю» (Rui Nogueira. Le Cinéma selon Jean-Pierre Melville. Capricci, 2021) и новое издание «Краткой истории кинематографа: 1895–2020» киноведов Мартена Барнье и Лорана Жюлье (Martin Barnier et Laurent Jullier. Une brève histoire du cinéma: 1895–2020. Pluriel, 2021). А в преддверии 74-го Каннского фестиваля, буквально за несколько недель до его начала, в книжные магазины поступила книга журналиста Ксавье Монье «Секреты Канн: секс, наркотики и кино».
Монье работает на себя и занимается серьезными расследованиями, за ним не стоят влиятельные журналы, его никто не прикрывает. Эта справка существенна: она помогает не обмануться названием новой книги и сузить горизонт ожиданий. «Секреты Канн» не нацеливаются на скабрезные подробности из жизни той или иной звезды, застигнутой врасплох на пляжах приморского городка, где проводится самый известный кинофестиваль в мире. В то же время нельзя сказать, что название обманывает, некоторые подробности о наркотрафике и рынке сексуальных услуг здесь есть, но главное не в этом. Автор раскрывает механику фестивального процесса, двигаясь от первых дней существования киносмотра в Каннах до сегодняшнего дня. Он не кинематографист, до погружения в тему был знаком с индустрией на уровне обывателя и поэтому рассказывает о внутренней фестивальной кухне доходчиво, не сухо и увлекательно.
Большая часть книги отводится историческому экскурсу, из которого мы узнаем, например, о географических соперниках Канн в борьбе за место проведения фестиваля, а также о том, кто и как их вывел из конкурентного состязания. Манера излагать собранные сведения выдает в Монье хорошего экономиста, который не только понимает примат денежного интереса над всяким другим, но и хочет донести это понимание до своего читателя, выстраивая четкие взаимосвязи между желанием власть имущих извлечь максимально возможную выгоду и конкретными, в том числе политическими, решениями. В этом же ключе дан переход от истории к нашему времени. Книга свободно говорит о неприкосновенности главных фестивальных функционеров, чье влияние помогает не только заморозить, но и вовсе прекратить скандальные судебные процессы, о земельных и имущественных махинациях, о конъюнктурном выборе Спайка Ли в качестве председателя конкурсного жюри. Даже решение наградить в этом году «Золотой пальмовой ветвью» француженку Джулию Дюкурно после прочтения «Секретов Канн» не составит труда вписать в определенный контекст и понять его подоплеку.
Важность книги Монье трудно переоценить. Она восполняет лакуну, собирая воедино разрозненные сведения о Каннском кинофестивале и воссоздавая целостную картину его внутреннего устройства. При этом автор не уходит в напыщенность и самодовольную серьезность, а вместо этого на документальном материале пишет увлекательную хронику, которая в отдельных своих пассажах превращается в настоящий производственный триллер.
Edwy Plenel. Tous les films sont politiques. Avec Costa-Gavras. Editions Points, 2021
На 74-м Каннском фестивале в жюри основного конкурса входили пять женщин и четверо мужчин. Такое половое неравенство само по себе необычно и является, вне всякого сомнения, актом политическим. Три года назад на Лазурном берегу разразился скандал — женщины, на которых держится мировой кинематограф, объединились и выступили с манифестом, обращенным к руководству фестиваля: они требовали паритета в правах, непредвзятого отношения, расширения зоны своего влияния в индустрии, где их до сих пор считают в лучшем случае приятным аксессуаром. Кино и политика тесно связаны, однако связи эти не так, может быть, прямолинейны, как кажется на первый взгляд. Деликатную природу политической составляющей в кинематографе подчеркивает одна из членов нынешнего жюри — австрийский режиссер, сценарист и продюсер Джессика Хауснер: «В том, как фильм сделан, — больше политики, чем в сюжете на политическую тему».
Эта мысль является стержневой для новой книги «Все фильмы — о политике. С Коста-Гаврасом». Ее написал Эдви Пленель — один из создателей и заведующий независимым интернет-изданием Mediapart, которое прославилось своими политическими расследованиями и пользуется большой популярностью у французов. Книга посвящена творчеству режиссера и сценариста Коста-Гарваса, ближайшего друга и соратника Хорхе Семпруна и Криса Маркера. В 2016 и 2017 годах телеканал Arte выпустил специальное двухтомное издание DVD, включающее 18 полнометражных фильмов Коста-Гавраса и серию интервью, где с ним беседует Пленель. Из этих разговоров и выросла новая книга. Она построена как набор небольших главок, каждая из которых отражает тему, важную для режиссера: «Выбор большинства», «Мораль отдельно взятого человека», «Демократия и трагедия» и т. д. Подробный анализ авторского кинематографического наследия проводится сквозь призму современной литературы, и эта библиография представляет ценность не только для того, в чей круг интересов входит седьмое искусство.
Выводы Пленеля подкреплены высказываниями его собеседника. Слова эти легко сложить в напутствие всякому, кто захочет заниматься кинематографом, — снимать, анализировать или просто смотреть: «Я считаю, что кино — это зрелище, хотя многим такое мнение не по душе. Человек идет в кино, чтобы увидеть спектакль, услышать подготовленную речь. Устройство фильма должно напоминать... греческую трагедию. <...> Она постоянно держит в напряжении, и я на это рассчитываю. <...> Нам хотелось, чтобы у зрителя возникло желание лучше разобраться в предмете. На мой взгляд, если закладывать в фильм политическое значение, то строить его нужно именно на этом: на любознательности зрителя, на необходимости самому докопаться до сути, поразмыслить после кинопросмотра».
Maylis de Kerangal. Canoës. Gallimard, 2021
«Для меня „Каноэ” — это разделенный на части роман: вокруг стержневой новеллы „Мустанг” собраны семь рассказов-спутников, — пишет в послесловии Мейлис де Керангаль. — Все они связаны между собой, все перекликаются, отталкиваясь от желания изведать природу человеческого голоса, его вещественность и силу, сочинить что-то вроде вокального мира, населенного отголосками, вибрациями, отзвуками. Каждый голос запечатлен в минуту смятения, когда он слабеет или ломается, проступает сквозь другие или теряется на их фоне, начинает сбоить или вовсе отказывает, когда с помощью автоответчика или микрофона речь пропускают через фильтры, записывают или стирают. Мне захотелось перехватить частоту, поймать дыхание, выдержать одну ноту на протяжении всей книги и уважить женское племя — женщин разного возраста, одиноких, мечтательных, говорливых, одержимых, замкнутых. Все пространство отдано им. Но еще больше мне хотелось среди их голосов отыскать свой собственный, выверить его звучание, найти какое-то „я”, подобравшись к нему как можно ближе».
К этой краткой характеристике романа, данной автором, сложно добавить что-либо еще, но о самой Керангаль рассказать можно. Она входит в число интереснейших писателей, которых ценят и любят по всему свету. В Россию ее несколько раз привозил Французский институт, она читала лекции, рассказывала, как работает над книгами. Слушая ее, убеждаешься, насколько важна грамматика языка и в частности синтаксический каркас — он удерживает на себе речевое произведение, придает ему стройность, направляет бурные потоки слов в нужное русло. Благодаря синтаксической оснастке красочные образы, совсем недавно доступные лишь мысленному взору писателя, предстают перед нами, приводя в движение уже наши собственные мысли и чувства. Она говорила, что не любит скобки, но, в отличие от многих французских собратьев по ремеслу, привечает тире. Ее тире, словно карандаш, которым она во время публичных выступлений закрепляет собранные на затылке волосы: на него наматывается текст, и этот пунктирный вектор прорезает все событийное пространство сюжета. Французы даже придумали называть такое тире сквозным.
В «Каноэ» тоже нет скобок, и это не снижает смысловой плотности. Переходя от персонажа к персонажу, все больше натягивая сюжетную нить, автор собирает полифонический оркестр женских голосов и расширяет основную метафору; лодочный образ, давший название роману, укрупняется, обрастает новыми деталями, и мы, сами того не замечая, уходим от прямого наименования, чтобы в конечном итоге остаться один на один с вопросом: «Что означает каноэ — человека, его голосовую модуляцию или же саму жизнь?».
Pour que droits et dignité ne s’arrêtent pas au pied des murs. Seuil, 2021
Издательство Seuil в этом году выступило с незаурядной инициативой: в марте там опубликовали сборник нехудожественных текстов под общим названием, передать которое по-русски можно следующим образом: «Пусть стены не станут преградой для защиты прав и достоинств человека». Имеются в виду тюремные стены и права заключенных. Книга издана под эгидой Международной наблюдательной комиссии по защите прав человека в местах принудительного содержания (International Prison Observatory). Сесиль Марсель, заведующая французским отделением комиссии, написала предисловие, где приводит красноречивую статистику о работе сегодняшней пенитенциарной системы, о стремлении современного демократического общества к изоляции преступников и наращиванию числа заключенных. Так, в январе 1970 года во Франции было 28 тысяч заключенных, в 1990 году — 45 тысяч, а в 2020 году — 70 тысяч, причем прямую корреляцию с увеличением числа жителей или повышением уровня преступности в стране вывести тут нельзя.
Но статистика — это сухие цифры, они говорят лучше и точнее, чем что бы то ни было еще, однако к их языку готов далеко не каждый. Часто на людей статистические данные наводят скуку. Поэтому остальная часть сборника устроена таким образом, чтобы представить тюрьму с помощью развернутых комментариев — глубоко личных, способных вызвать эмоциональный отклик и интерес к предмету, о котором в основном предпочитают не думать. Обычно человек встречается с тюремной темой в кино («Побег из Шоушенка» Фрэнка Дарабонта или менее известный фильм «Умереть от любви» Андре Кайата и др.) и литературе (у Стендаля, Жана Жене, Альбертины Сарразен и др.). Когда о ней говорят по телевидению, так ли внимательно мы слушаем? Охотно ли читаем сообщения разных информационных каналов? Наша психика снабжена удивительными механизмами защиты и может успешно абстрагироваться от всего неприятного или напрямую нас не касающегося. В конце концов, поговорку «От сумы и от тюрьмы не зарекайся» вспоминают, как правило, в увязке с жареным петухом и его способностью клеваться.
Составителям сборника удалось собрать вместе острых на язык, ярких авторов. Свои тексты здесь представили Анни Эрно, Филипп Клодель, Нэнси Хьюстон, Мейлис де Керангаль, Натали Квентан, Давид Рошфор. А открывается книга отрывком из «Записок сына Америки» романиста, драматурга, публициста и активного борца за права человека Джеймса Болдуина, повествующим о злоключениях автора во французской тюрьме. Новый перевод «Записок» сделала известная писательница Мари Дарьесек, полностью текст опубликован в 2019 году в издательстве Gallimard. Все средства, вырученные от продажи сборника, пойдут на финансирование французского отделения Международной наблюдательной комиссии по защите прав человека в местах принудительного содержания. «Никогда еще комиссия не получала столь мизерную финансовую помощь от государства, хотя тюрьма по-прежнему остается пространством, где человеку отказано в правах», — пишет Марсель.
Sandrine Caillis. Les ombres que nous sommes. Editions Thierry Magnier, 2020
Роман Сандрин Кайи «Мы, актеры, только тени» не входит в число непосредственных новинок. Его опубликовали год назад, и уже через несколько месяцев он получил национальную премию имени Аксель Сандр за лучший дебютный роман для подростков старшего школьного возраста. Премию учредили недавно — в 2020 году, — в память о Сандр, чьи книги внесли значительный вклад в развитие литературы для детства и юношества. На русском языке опубликован один ее роман — «А теперь любите меня» (перевод Марины Кадетовой, «КомпасГид», 2012).
Выбрав первым лауреатом премии книгу Кайи, члены жюри сошлись во мнении, что «Мы, актеры, только тени» — роман «тонкого ума. Он написан блестящим языком, без пафоса, полон нежности и юмора. Поднимая темы бисексуальности, дружбы и любви, он говорит о них обходительно, легко, и эта легкость идет ему на пользу». Авторский замысел направлен на воссоздание подросткового мироощущения через пелену только-только заявивших о себе сексуальных переживаний. Привычный мир детства расшатывается под тяжестью неведомых ощущений, устоявшиеся границы и барьеры плохо держат оборону, и напористая реальность срывает один защитный слой за другим.
Книга, как справедливо отметило жюри, умно и чутко сделана. В ней есть внятная, осязаемая работа с языковой и романной формой. На протяжении первых тридцати страниц невозможно определить пол главного персонажа. Заключительная глава вынесена в самое начало, и из нее не ясно, как решается вопрос о свойственной подростковому возрасту сексуальной амбивалентности — один из центральных в книге. Это решение отдано на откуп читателю, которому романист, таким образом, предлагает примерить на себя амплуа драматурга.
Вообще многое здесь связано с драматургией. Неслучайно название взято из комедии Уильяма Шекспира «Сон в летнюю ночь». И эпиграф — тоже:
«Мы, актеры, только тени.
Если наше представленье
Вам по вкусу не пришлось,
То считайте — представленье
Было просто сновиденье;
Тем и дело обошлось»
(перевод Осии Сороки)
Сюжет переходит в стадию обжигающего напряжения, когда школьнику, опоздавшему на первую репетицию драмкружка, вместо мужской роли достается женская. Как и любая книга о взрослении, «Мы, актеры, только тени» не замыкается на одной теме межличностных отношений в кругу подростков. В ней с отчетливой резкостью в почти невыносимом приближении даны коллизии между двумя мирами — взрослых и детей, мирами разрозненными, существующими рядом, но такими порой далекими. Дети и особенно подростки часто оказываются в серой, невидимой, как будто стертой и скрытой от взрослых глаз зоне, где им со своими проблемами некуда пойти и некому о них рассказать. Хорошо, если найдется в школе самоотверженный учитель драмкружка, готовый вытащить эти проблемы наружу и обсудить. В этом смысле книга Кайи — буквально педагогическое пособие о терапевтических возможностях школьного театра. Правда, сейчас совсем не очевидно, кто в России мог бы ее издать.