Михаил Румер-Зараев. Хождение по руинам: портреты трех сельских районов на фоне новейшей истории. СПб.: Нестор-История, 2020. Содержание
Книга посвящена Юрию Черниченко (1929—2010) — журналисту, писателю, основателю Крестьянской партии России, ведущему телепрограммы «Сельский час», человеку, которого автор определяет как «собрата по цеху сельской публицистики». «Хождение по руинам» — произведение в этом исчезающем жанре, который, по словам Румера-Зараева, сочетает в себе литературность, политический темперамент, экономический анализ и социальное мышление — «все, что идет от народнической традиции Глеба Успенского», столь любимого Лениным бытописателя деревенской России.
Румер-Зараев суммирует многолетний опыт, говоря этнографически, включенного наблюдения за тремя сельскими районами — Любимским в Ярославской области, Куньинским в Псковской и Шигонским в Самарской. Автор приезжал, жил и работал в этих локациях в течение тридцати с лишним лет; широкая временная рамка позволяет зафиксировать обстоятельства тяжкого путешествия деревни из советского строя в сегодняшний день — через перестройку, развал Союза, полубандитский капитализм и всевозможные распри.
При том что автор пишет о довольно депрессивных территориях, тональность рассказа не сваливается в плач по Атлантиде; напротив, автор скрупулезно описывает новые процессы, выискивает робкие успехи. Далек этот текст и от суховатых стандартов научного исследования. Прежде всего, это темпераментная публицистика старой школы, наследующая прозе писателей-деревенщиков, вместе с тем — продукт неравнодушной социальной рефлексии, а еще и галерея ярких портретов, каталог фактурных ситуаций.
«Хождение по руинам» — не столько слепок уходящей натуры, сколько мощный образец общественно важного нарратива особого типа, и последствия его исчезновения нам, вероятно, предстоит оценить. Книга вышла после смерти автора: журналист и писатель Михаил Румер-Зараев скончался в августе 2020 в Берлине на 84-м году жизни.
«Зал съезда партии украшал трехцветный российский флаг. И лозунг — желтые буквы на зеленой ткани: „За свободный труд на свободной земле”. Среди делегатов нередко встречались костистые, худые люди с легкой сумасшедшинкой в глазах. Некое юродство было в их манере поведения. И думалось, что только человек, мягко говоря, нестандартного мышления, а вернее сказать, сельский диссидент, пойдет нынче в фермеры. Это ж лбом стену прошибать. О том, какова эта стена, говорили с трибуны».
Филип Боббитт. Щит Ахилла. Война, мир и ход истории. Том первый. М.: Individuum, 2021. Перевод с английского М. Богданович, И. Мокина, А. Филиппенко. Содержание
Достаточно неожиданное пополнение в портфолио издательства Individuum: первый том эпического труда американского политолога, правоведа и государственного деятеля Филипа Боббитта — о настоящем, прошлом и будущем государства.
Прежде всего экс-директора по разведывательным программам и стратегическому планированию в Совете нацбезопасности США интересует двусторонняя связь между инновациями в военной стратегии и конститутивными основами государства. Эта связь прорастает из того непреложного факта, что государство сцеплено с насилием с момента своего возникновения. Именно поэтому изобретение пороха, совершенствование фортификаций, возникновение профессиональной армии или изобретение ядерного оружия неизбежно влекут за собой смену государственных форм (или по меньшей мере с ней коррелируют). Боббитт выделяет здесь шесть сменяющих друг друга конститутивных типов: княжеское государство, королевская монархия, территориальное государство, нация-государство, государство-нация и новый тип — государство-рынок. Свой не сказать что хитрый тезис автор иллюстрирует на историческом материале (Россия в нем занимает карликовое место) и делает это столь пространно, что перманентно хочется его поторопить.
Каков диагноз автора текущему моменту? Мы вошли в эпоху глобализованных государств-рынков, опутанных информационными технологиям. По Боббитту, новая эпоха означает новую войну. Автора, надо сказать, это ничуть не смущает; милитаристский задор для него — норма цивилизованной жизни. В 2002 году Боббитт прогнозировал, что нас ждут «серии малоинтенсивных войн с опорой на потоки информации», почти двадцать лет спустя этот прогноз не выглядит сгущением красок. Чтобы узнать дальнейшие пророчества, придется ждать второго тома этой биографии Левиафана.
«Гефест выковал искусный щит и изобразил на нем свадьбу и пир, рынок, танцы и занятия спортом, суд, битву, разные виды искусств, возделывание полей и производство вина. Это главная мысль, которую, я надеюсь, мои читатели будут постоянно иметь в виду: война — это и продукт, и творец культуры. Животные не воюют, хотя и бьются друг с другом. В не меньшей степени, чем рынок и суд, с которыми она неразрывно связана, война — творческий акт цивилизованного человека, имеющий существенные последствия для остальной культуры, включая и празднества по случаю мира».
Большой отрывок из «Щита Ахилла» можно прочитать на «Горьком».
Бэлла Шапиро. Русский всадник в парадигме власти. М.: Новое литературное обозрение, 2021. Содержание
Исследование производит двойственное впечатление. С одной стороны, это добросовестная попытка «представить содержание культурной формы „русский всадник” как культурный символ» и обосновать гипотезу, что устойчивость этого содержания перед лицом исторических трансформаций говорит о том, что мы имеем дело с одним из «традиционных символов русской культуры». Автор, историк культуры и музеолог, проанализировала массу источников и написала «конную историю» Руси — от венчания на царство Ивана Грозного и до отречения от престола Николая II. В поле зрения попадает широкий спектр явлений: тут и элементы седельного сбора в русском Средневековье, и царские книги «лошадиного учения», и обустройство школ кавалерийских юнкеров в XIX веке, и конный спорт перед Первой мировой. Московскую Русь сменяет Русь петровская, петровскую — императорская, но образ всадника высится непоколебимым воплощением царской власти. Потом, правда, начинается век двигателей внутреннего сгорания, и лошади уходят со сцены вслед за монархами.
Картина любопытна, но, с другой стороны, непонятно, в чем, собственно, традиционность, а тем более сугубая русскость образа, если он имеет прямые аналоги в европейской культуре и вписан в общемировую динамику военных и транспортных технологий. Книгу открывает эпиграф из Упанишад: «Мир есть конь»; вряд ли нужно быть непременно русским — или индийским — всадником, чтобы, сидя на коне, излучать господство.
«В отдельных случаях предпочтение парадной культуры доводится до абсурда. Так, один из корпусных командиров „связывал успех парадов с надлежащей пригонкой киверов к солдатским головам; поэтому он требовал изучения ротными командирами антропологии, так как начальник, не сведущий в круглых и удлиненных формах человеческого черепа, не сумеет надлежащим образом пригнать кивера и провалится на параде”».
Коды повседневности в славянской культуре: еда и одежда. СПб.: Алетейя, 2021. Содержание
Переиздание материалов двух международных конференций, которые состоялись в рамках проекта «Повседневные практики и их отражение в аксиологической системе славянских текстов» (первое издание выходило десять лет назад); участники осмысливали и разбирали концепты еды и одежды в славянских культурах. Материал привлечен широкий: при ожидаемом доминировании русских данных тут есть тексты о поляках и чехах, болгарах и сербах, словаках и словенцах и даже кашубах.
Тексты по большей части представляют собой доклады и носят описательный характер, так что инсайтов особой глубины ждать не стоит. Однако людям с литературно-гастрономическими интересами и просто любопытствующим найдется что почитать: например, статью о том, как образы еды выявляют особую позицию Плюшкина среди помещиков «Мертвых душ», подтверждая предположение литературоведов, что Гоголь планировал духовно оживить скупца во втором томе. Или рассказ о том, как питание героя «Дня опричника» поддерживает символический круговорот «еда — сексуальное желание — смерть».
«Повсеместно фиксируется предписание девушкам есть горбушки хлеба, „чтоб титьки росли” (Волганова А. Б., 1919 г. р., с. Фоминки, Гороховецкий р-н, Владимирская обл.). Однако в данном регионе эта прескрипция распространяется только на девушек, гуляющих в подроще: „Вот когда девка еще в подроще ходит, тут все говорили, что все горбушки за столом ее. <...> Только вот обязательно за столом надо было дать” (Егунова К. В., 1926 г. р., с. Большая Брембола, Переславль-Залесский р-н, Ярославская обл.».
Сергей Медведев. Человек бегущий. Роман. М.: Новое литературное обозрение, 2021
Настоящий материал (информация) произведен, распространен и (или) направлен иностранным агентом Медведевым Сергеем Александровичем либо касается деятельности иностранного агента Медведева Сергея Александровича.
Не вполне понятно, почему журналист, политолог, человек, в чей адрес прошептал ругательство лично Путин, назвал эту автобиографическую книгу романом. По признанию автора, это произведение — попытка ответить на вопрос «зачем?». Зачем он в качестве любителя занимается спортивными марафонами, зачем терпит лишения, зверские нагрузки, не занимая при том призовых мест?
Ответ на этот вопрос Медведев дает не прямо, пересказывая различные эпизоды своих героических забегов, гонок, путешествий и приключений, проходивших в самых разных странах, при разной погоде и в разное время года. Есть кинематографичные сцены — вроде той, где герой сбегает из заточения на торговом корабле, сиганув за борт и доплыв до Роттердама, или той, где перед марафоном «Праздник Севера» автор бродит в поисках кипятильника по гостинице, стучится в номера, но ему никто не открывает, поскольку коллеги-лыжники лежат под капельницами со стимуляторами. В «Человеке бегущем» вообще много поучительных, полезных и вдохновляющих деталей для тех, кто подумывает заняться чем-то подобным. Культурологические отступления несколько наивны, но немногочисленны и скорее веселят, чем утомляют.
Ответ на вопрос, который угадывается из этого панегирика физическим упражнениям, ничуть не совпадает с официальными авторскими версиями — «бегаю, чтобы сохранять конкурентоспособность человека как вида», «чтобы вернуть себе тело в эпоху виртуальности» и т. д. Конечно же нет, все муки претерпеваются ради возможности о них рассказать, продлить цепочку нарциссических эпизодов, интенсифицировать фантазм о теле как совершенной машине. По крайней мере, так прочитывается этот текст и так подсказывает мой собственный опыт похожих развлечений.
Другой вопрос, что зазор между фантазмом и «повседневностью» может вполне осознаваться. Быть может, поэтому и роман.
«Иногда я думаю, откуда взялась эта любовь к холоду? Может быть, все дело в обстоятельствах моего появления на свет? Родившись в конце декабря, я сразу понял, что холод — естественная среда для человеческого существования. На улице стояли морозы, из плохо заклеенных окон Института акушерства и гинекологии на Пироговской улице в Москве дуло, и я с первых часов жизни стал бороться с холодом. <...> Быть может, именно поэтому я люблю снег и считаю его самой честной и чистой субстанцией во Вселенной, нулевой отметкой, белым листом, на котором возникает первое слово, новая жизнь».