Лусия Берлин. «Руководство для домработниц». М.: Corpus, 2017. Перевод с английского Светланы Силаковой
«Мы рассказываем истории, чтобы жить» — говорила мастер американского короткого рассказа Джоан Дидион. Лусия Берлин в своих коротких историях явно следовала этому завету, сборник ее рассказов — это единственный возможный памятник банальности событий обычной человеческой жизни. Роман на такой не построить, но все равно есть о чем поведать. И Берлин рассказывает: о жизни школьных учительниц, городских алкоголичек, девочек в католическом приюте или о дедушке-стоматологе, например, выдравшем себе все зубы без анестезии, чтобы поставить на их место собственноручно изготовленный, идеально имитирующий все изъяны настоящих зубов протез. Последний можно считать метафорой ко всему творчеству Лусии Берлин: слепок с реальной жизни, почти такой же, не отступающий от правды, но до последнего слова являющийся искусством.
«Я много преувеличиваю, я смешиваю выдумки с реальностью, но по большому счету я никогда не вру, правда-правда» клянется тут рассказчик, и это лукавство «как бы правды» действительно главное качество ее прозы. Тут не сразу понимаешь (или честнее сказать, понимаешь, только заглянув в биографию автора), что у всех этих рассказов не то чтобы одна и та же героиня, но все они рождены единой, очень разрозненной жизнью. И протестантская девочка в католической школе, мечтающая стать монахиней, — это она, и богатенькая американская школьница в Чили, в жакете от Шанель, таскающая продукты из супермаркета на пару со своей «самолучшей» сирийской подружкой, и пациентка нарколожки, и медсестра в приемном отделе, и школьная учительница английского — все это она, не в буквальном смысле, но в художественном: где-то рядом она все время была, что-то такое сама видела, если не пережила.
В рассказах это рассыпалось на многочисленные альтер эго, настоящая ценность которых открывается именно тогда, когда читаешь все в одном сборнике, скопом. Лусию Берлин много за что можно ценить: за точность, за умение подмечать исключительное в обыденном, за то, как любое хрупкое событие становится у нее наполненным значением и смыслом, за стиль и сопротивление банальности, за то, как сказав что-то банальное, канцелярское, она останавливается и одергивает себя — «неужели живой человек способен сказать такое». А еще за сочувственное внимание к бедным, обездоленным, одиноким. Но ценнее всего в ней то, как все эти обездоленные и одинокие проявляют ее саму, ее присутствие в этих рассказах, ее фигура, проявляющаяся с каждой автобиографической деталью.
Лусия Берлин в Альбукерке, Нью Мексико, 1953 год
Фото: luciaberlin.com
Учитывая все вышесказанное, неудивительна и писательская биография Берлин — умеренный успех при жизни, когда ее знали и ценили только немногие избранные (среди них, впрочем, такие мастера американского рассказа, как Сол Беллоу и Лидия Дэвис), и огромная слава через восемь лет после смерти, когда «Руководство для домработниц» выпустило влиятельное нью-йоркское издательство Farrar, Straus and Giroux. Не закончи она сборник — слава не пришла бы. Финальный знак здесь — точка. Последний рассказ «Искусство дома», в котором героиня охватывает единым взглядом всю свою жизнь, решая, что как бы все ни сложилось, «моя жизнь закончилась бы точно так же, как теперь», эту точку и в сборнике, и в жизни ее создательницы ставит со всей непреложной окончательностью: все уже было, больше ничего не будет, иначе ничего быть и не могло, нам остается судить о целом.
Энн Тайлер. Морган ускользает. М.: Фантом-пресс, 2017. Перевод с английского Сергея Ильина
Мало такой эпидемии переводов хочется радоваться с такой силой, как переводам Энн Тайлер — одной из лучших американских романисток, прославившейся в России, да и во всем мире, романом «Катушка синих ниток», но уже многие десятилетия блиставшей в американской литературе — Пулитцеровская премия в 1989-м за «Уроки дыхания», номинации на Пулитцера и Фолкнера в 1983-м за «Ужин в ресторане „Тоска по дому”», много всего хорошего до и после этого. И у всех этих книг есть общее целое, то, что и делает Энн Тайлер таким выдающимся романистом: она совершенно безжалостна, от ее взгляда не ускользает ничего, она язвительнее и беспощаднее страшного суда — и так до самых последних страниц, когда ее герои, которых она все это время видела насквозь и ничуть, кажется, не жалела, получают шанс на новое начало, на счастье, о котором тут все мечтают с такой страстью, как будто живут не на страницах современной высокой прозы, а внутри пошлейшего бульварного романа.
И если уж где талант Энн Тайлер сталкивать странное со странным доведен до абсолюта, так это в «Морган ускользает», романе, который сразу начинается с парада уродов — циркового представления пресвитерианской церкви («без людей ярмарка производила бы более приятное впечатление»), на которой и случается первое явление героя — мужчины с растрепанной черной бородой, в коричневом костюме из толстой ткани и в красной лыжной шапочке с помпоном. На кукольном представлении одной из ведущих становится плохо, у нее начинаются роды, которые разыгрываются практически тут же, в машине, под ленивые комментарии публики; человек в лыжной шапочке выдает себя за доктора, чтобы сделать свое дело и исчезнуть из жизни пары кукольников, как на протяжении нескольких сотен следующих страниц он будет исчезать из собственной жизни.
«Его можно было назвать человеком, который разваливался на куски, — пишет Тайлер про своего героя, Моргана. — Не исключено, впрочем, что он и на свет появился кусками, не пройдя положенной сборки». У Моргана жена, которая его не понимает, дочери, которые им не интересуются, работа, которая ему не подходит, увлечения, которые он не доводит до конца (игра на банджо, написание романа об инопланетянах), и единственное, в чем он находит себя, — это брождение по улицам в странных нарядах, в сомбреро, русской шапке-ушанке, наполеоновской треуголке. Он как будто пытается понять, кто он такой, шут или герой, и встреча с двумя актерами-кукольниками, Эмили и Леоном, помогает ему найти самого себя.
Но вместе с тем Морган — нечто большее, чем фирменный эннтайлеровский фрик на перепутье. В этой странной, нелепой, аляповатой фигуре бесконечная странность совмещена с бесконечной фантазией, мечты, не дающие смириться с реальностью, с высокими помыслами. В классической прозе читателю сразу ясно, комическая перед ним фигура или трагическая. Если у героя маленькие возможности и большие помыслы — это трагедия. Если его мысли и желания меньше жизни — комедия. А вот Морган трагичен и комичен одновременно. Он настолько нарочито нелеп и ни к чему не ладен, что оставляет читателя с чувством растерянности, неуюта, выбивает его из колеи — совершенно, конечно, намеренно. Но одновременно он — фантазер, творец, писатель, поэтому и роман Тайлер можно читать как литературный манифест: про то, как фантазия или даже печатное слово могут изменить жизнь.
Маргарет Этвуд. Каменная подстилка. М.: Издательство «Э», 2017. Перевод с английского Т. П. Боровиковой
Сборник рассказов Маргарет Этвуд «Каменная подстилка» позиционируется как новая книга, что не совсем так — заглавный рассказ был написан еще давно. Сама книга вышла в 2014-м, то есть с тех пор был еще один роман, не считая пересказа шекспировской «Бури». Понятно, что сейчас его перевели и издали на волне интереса к «Рассказу служанки» — но и мы читаем условно «новую» Этвуд потому же. Впрочем, эта не не совсем та Этвуд, к которой мы все привыкли.
Во-первых, это сказки. То есть истории с волшебным вывертом в финале, вполне в классическом духе с вампирами, вурдалаками и привидениями. И к тому же никаких дистопий и предупреждений о будущем — эти сказки, наоборот, обращены в прошлое, пытаются как-то договориться и примириться с тем, что было. У всего этого действия есть невольный режиссер — писательница Констанция, сочинительница воображаемой страны Альфляндии. В первом же рассказе недавно овдовевшая Констанция бродит по ею же придуманной воображаемой — и вполне осязаемой — стране Альфляндии, как по саду собственных воспоминаний. Но если поначалу кажется, что волшебный мир над ней не властен, то в итоге оказывается все наоборот: чем больше второстепенных героев жизни Констанции получат право на свою собственную историю, тем отчетливее в их судьбах фигура писательницы, странной ведьмы слова, невольно этим миром управляющей. «Она обволакивает нас всех янтарем… Чтобы сохранить навеки. В янтарных бусах, в янтарных словах. Прямо в нашем присутствии». Главной магией современного мира опять оказывается магия литературы.
У рассказов этого сборника есть повторяющийся сюжет — все они о том, как постороннее помогает проявить тайные людские мечты и желания. Все они легкое чтение: как и обещано — сказки. И у всех есть общий итог: надоедливые призраки прошлого исчезают, тают без следа. Так что это редкий, если не единственный случай, когда королеву дистопии Маргарет Этвуд можно читать в терапевтических целях.