Юрий Вафин, Антон Шатров. Удаленно. 12 историй. М.: АСТ, 2020
Вслед за понятием «проза поэта», введенным в обиход еще Зинаидой Гиппиус в 1906 году, сегодня можно говорить о «прозе блогера». Оба явления подразумевают определенную степень второстепенности прозы по отношению к основной сфере творчества автора. Но если «прозу поэта» традиционно воспринимают по меньшей мере с любопытством, а иногда и с восторгом — не будем забывать об Андрее Белом, которого сейчас больше помнят по новаторскому роману «Петербург», чем по стихам, — то на «прозу блогера» чаще смотрят предосудительно. На это есть как минимум две причины: обоснованная и надуманная. Последняя, конечно, связана с излюбленной мантрой всех адептов мифического божества под названием «высокая литература»: «У него/нее много подписчиков, вот и напечатали, а на самом деле там ерунда». На вопрос, откуда тогда много подписчиков, если ерунда, отвечают, что автор ориентируется на дурной массовый вкус, а вот мы-то, конечно, точно знаем, какой вкус дурной, а какой правильный. Объективная же причина заключается в том, что книга очередного популярного блогера не раз оказывалась подборкой все тех же, просто переведенных в печатный формат, постов из фейсбука или ЖЖ, с характерным для всей платформы стертым стилем и штампами-тизерами. «Удаленно», написанная анонимным блогером Юрием Вафиным в соавторстве с предпринимателем Антоном Шатровым, от постов телеграм-канала «ГОВОРИТ ВАФИН» отличается довольно сильно. И, как ни странно, в итоге это скорее недостаток. Но чтобы объяснить, в чем тут дело, сначала стоит обратить внимание на сам канал.
Дело в том, что Юрий Вафин не блогер. И не автор блога, и вообще не человек. Он — персонаж-рассказчик, пусть даже в чем-то близкий своему создателю, но не сам создатель. Художественным вымыслом является как имя, так и аватарка с изображением нарочитого маргинала. Персонаж наделен легендой: например, у него когда-то сломалась клавиатура, и с тех пор он набирает посты исключительно заглавными буквами. Контент канала для сетевого жанра, на первый взгляд, вполне классический: троллинг всего подряд без малейшей цензуры — местами тонкий, а местами не очень. Только вот бытовая сатира, неполиткорректный юмор, обыгрывание инфоповодов — словом, уже давно известные в интернет-фольклоре приемы — подаются у Вафина с изрядной долей куртуазности и часто через истории разных героев. Вероятно, когда блог ведется от лица вымышленного рассказчика, возникает благоприятная ситуация для возникновения стиля и других признаков художественного текста. Как-никак, герою нужно придумать речь, подходящую именно ему. Свой стиль у телеграм-канала «ГОВОРИТ ВАФИН» действительно есть. Это сочетание просторечий и современного сленга с подчеркнуто литературным синтаксисом и архаичной лексикой. А еще отсылками к явлениям мировой культуры. Яркий пример в этом коротком посте:
«В БЫЛЫЕ ВРЕМЕНА В ПУТЬ-ДОРОГУ СНАРЯЖАЛИ ГОЛОВКОЙ СЫРА, КАРАВАЕМ ХЛЕБА ДА ФЛЯГОЙ КЛЮЧЕВОЙ ВОДИЦЫ. СЕЙЧАС НА ТАКОЕ ПИТАНИЕ НАЧАЛИ БЫ ГУНДЕТЬ, МОЛ, КАЗЕИНОВАЯ ТОКСИЧНОСТЬ, МОЛ, ГЛЮТЕНОВЫЙ УДАР, ГДЕ ОВОЩИ, ГДЕ АВОКАДО, ГДЕ КИНОА, ПОКАЖИ СВОЙ ФИТНЕС-ТРЕКЕР. А РАНЬШЕ С ТАКИМ ДЖЕНТЛЬМЕНСКИМ НАБОРОМ ЛЮДИ ДО ИНДИИ ДОХОДИЛИ С КОТОМКОЮ, ДРИАД В ЛЕСАХ ВСТРЕЧАЛИ ДА С КУХУЛИНОМ БИЛИСЬ НА ТОПОРАХ ЗА ИРЛАНДИЮ».
Рассказчик позиционирует себя как человека «из народа» и одновременно доводит свою «народность» до абсурда, внезапно вспомнив Кухулина — героя далеко не самой популярной в России ирландской мифологии. Из подобной эклектики и вырастает образ Вафина. Грубо говоря, образ пацана с района, который когда-то проникся дореволюционным слогом, а теперь внезапно оказался среди столичного среднего класса. Он как будто ностальгирует по некоей хтонической лубочно-гопнической сущности — то ли своей собственной, то ли вовсе воображаемой. Однако окружение подобной ностальгии не разделяет, и, словно в отместку, «пацану» приходится иронизировать над этим окружением и над самим собой в интернете. Юрий Вафин в определенном смысле стал собирательным отражением разнородного, потерянного во времени российского общества, где кто-то еще говорит оборотами из классики, советских фильмов и народных сказок, многие живут «по понятиям» и прочей негласной морали девяностых, а некоторые окончательно встроились в глобальный постиндустриальный мир. Архаика, модерн и постмодерн слились в образе единого, немного безумного героя, у которого есть свой шарм и свой язык.
В книге «Удаленно» этого героя как раз почти не видно. Она написана не столько от лица Юрия Вафина, сколько от лица анонимного создателя и его друга-соавтора, бизнесмена Антона Шатрова. Во многом отказавшись от изначальной стилевой эклектики, присущей его персонажу, повествователь будто бы не всегда успевает решить, какой стилистический регистр когда использовать. Где-то мат зацензурирован звездочками, а где-то нет. Где-то заметно влияние Виктора Пелевина или Ярослава Гашека, а где-то — прямолинейного рекламного стиля. Эпические сравнения, став более книжными, иногда превращаются в перенасыщенные длинноты: «В современной корпоративной культуре доминирует взгляд на жизнь как на поле для битвы, трубадуры миллениалов воспевают конкуренцию как святыню, но одно дело полагать, а другое — сражаться за место под колесницей корпоративного Амона Ра годами напролет без гарантии результата, по вечерам ужиная бутылкой вина и двумя ксанаксами». Если поле битвы, трубадуры и святыня еще встраиваются в один семантический ряд, то метафора с колесницей Амона Ра, взятая из совсем другого литературного контекста, явно перегружает предложение. Местами можно натолкнуться на банальные случаи небрежной редактуры. «Яму иногда называют алкоямой. Схожесть с социальным дном в купринской повести присутствует». Вне контекста звучит так, будто рассказчик взялся анализировать описанные в «Яме» Александра Куприна события, сравнивая их с неким социальным дном (даже «с... дном из купринской повести» тут звучало бы менее двусмысленно). Попадаются и устаревшие каламбуры в духе «шоурум или шаурма», которые давно используют сами владельцы стритфуд-кафе. Впрочем, несмотря на эти и другие явные промахи, в языке «Удаленно» удалось сохранить главное — иронию. «Тренд весны — маска, натянутая на рот, чтобы легче дышалось. Если подойдет проверка — натянуть на нос дело одной секунды». «Если случилась облава, не волнуйтесь, уши всегда быстрее ног. Вы уйдете через окно, а воспоминания останутся на всю жизнь». Встречаются и емкие, будто сопровождаемые печальной улыбкой пассажи: «Вначале люди крепились, в первые недели карантина в Италии в 12:00 хлопали собственной стойкости с балконов. Потом их заглушил беспрерывный колокол, возвещающий о свежем покойнике, и аплодисменты прекратились».
«Удаленно» носит подзаголовок «12 историй», хотя перед нами сборник не столько рассказов, сколько эссе. Причем эссе о пандемии коронавируса, что, конечно, уже само по себе палка о двух концах. С одной стороны, художественное осмысление текущего момента всегда полезно. Даже если оно вышло неудачным — налицо новое литературное сырье, образы и мотивы, с которыми можно будет работать впоследствии. С другой стороны, разглядеть суть еще не закончившегося явления непросто. Не зря, например, многие сильные тексты о сталинском времени, такие как «Обитель» Захара Прилепина или «Каменный мост» Александра Терехова, появились уже в двадцать первом веке. Допустим, эссе как раз тот жанр, который, подобно публицистике, может себе позволить разговор об актуальном. Но здесь и обнаруживается главное слабое место книги: зачастую она идет по следам уже сказанного журналистами, и не только ими. Так, одна глава посвящена кризису образования на фоне пандемии и завершается предложением пересмотреть всю систему в целом. Но на схожую тему уже существует целая концептуальная записка ООН, не говоря о документах меньшего масштаба, например о наработках исследователей из Сколково. Разве что в «Удаленно» об этом сказано немного повеселее. И если в главе об образовании еще можно найти отдельные оригинальные умозаключения, то глава «Хроники» вовсе представляет собой пересказ новостной ленты по хэштегу #коронавирус с января по май 2020 года. Понятно, что она вводит читателя в курс происходящего. Вот только практически любой читатель и так в курсе происходящего. Более того, он уже изрядно от происходящего устал.
Первая часть книги Вафина и Шатрова рисует картину докоронавирусной жизни сотрудников московских корпораций. Однако большинство персонажей (в том числе самые яркие — харизматичный молодой священник и заболевшая девушка Даша) к данной страте не относятся. Предисловие к «Удаленно» написал Сергей Минаев, и, видимо, неспроста. Минаевской доброй сатиры на офисных работников здесь много, но зачастую выглядит она вторично, да и связь ее с основной темой не вполне понятна. «Делать вид важнее, чем делать дело» — это прямиком откуда-то из Паланика или Эллиса. Впрочем, пассаж о менеджерах, снимающих жилье на мрачных окраинах Москвы и оттого принимающих мир офиса за комфортный и приятный, можно считать остроумным наблюдением.
Из-за частого чередования удачного и провального как в содержании, так и в языковой ткани книга Вафина и Шатрова воспринимается как очень неровная. Повествование становится по-настоящему увлекательным лишь в конце, когда досужие рассуждения сменяются историями конкретных людей. Вот перед нами именинник, который в честь праздника отправился на подпольную вечеринку ковид-диссидентов, а потом заболел. Вот священник, который выходит на улицу ради искренней беседы со студентами, разгуливающими во время локдауна. Вот владелица ресторана быстрого питания Марина, из-за карантина потерявшая свой бизнес. От легких и комичных случаев читатель постепенно переходит ко все более серьезным. Коронавирусная реальность, как известно, страшна тем, что болезнь и смерть находятся совсем рядом, но их близость здоровому человеку, уставшему носить маску, кажется эфемерной. В «Удаленно» эта незаметно подкрадывающаяся катастрофа воплощается в самом принципе нарратива. Первую половину книги нас дурманят чем-то иногда смешным, а иногда просто нелепым, чтобы потом погрузить в будничный, почти бесстрастно описанный, но от того не менее убедительный ужас. Финальная точка — глава о тяжело заболевшей девушке Даше — на контрасте с прежним довольно оптимистичным тоном книги производит впечатление трагедии. И уже неважно, подлинные ли истории описаны в конце, важно, что они читаются как документальные.
Похоже, что именно документальная проза, вербатим или сухой реализм, а также максимально частная история в отрыве от мировой информационной повестки — пока что лучшие способы писать о пандемии. По крайней мере, на это, специально или нет, намекает «Удаленно» — практически полевое исследование на тему того, какая литература о коронавирусе получается, а какая нет. Мы видим, что стоит повествователю забрести на территорию общих рассуждений, прогнозов и метафор, как живой нерв теряется. И очень вероятно, что дело даже не в особенностях авторского подхода, а в самом феномене письма о недавнем мировом катаклизме в эпоху информационного бума. Среди попыток осмысления событий весны 2020 года в формате крупной прозы эта книга действительно стала одной из первых ласточек. И она же многое говорит о природе художественного текста в цифровую эпоху. О том, что сетевой язык, даже самобытный, порой опасается традиционной литературы не меньше, чем она его, — ведь, решившись выйти на книжное поле, популярная интернет-литература рискует утратить многие свои достоинства. Но это совершенно не означает, что не нужно выходить.