Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Стейси Шифф. Ведьмы. Салем, 1692. М.: КоЛибри, Азбука-Аттикус, 2023. Перевод с английского Марии Леоненко. Содержание
Когда вы называете себя стадом в диких землях, вы фактически приглашаете в гости хищников. Множество их охотилось на Новую Англию с ее основания — или, по крайней мере, к таким атакам все были готовы. По словам Мэри Роулендсон (которой, возможно, написать их помог пастор), индейцы были «ненасытными волками», «рычащими львами и кровожадными медведями». В трудах Мэзера коренные американцы регулярно оборачивались тиграми, а дьявол — тигром или рычащим львом. Квакеры у него вели себя как «лютые волки». Они вместе с французами и индейцами составляли дьявольский зверинец Новой Англии с его львами, тиграми и медведями. Энн Патнэм — старшую околдовали на майском слушании, она тогда словно одеревенела. Только за пределами молельни ей стало лучше, удалось вырваться из «лап рычащих львов и зубов бешеных медведей» — эти слова она позаимствовала из проповеди Лоусона от 25 марта. По мере того как размывались границы между физическим и духовным, то же происходило и с беснующимися хищниками (Пэррис, выступая с проповедью в мае, смешал в ее тексте Людовика XIV, его католических приспешников и дьявола, подстрекателя ведьм и колдунов. И был далеко не единственным, кто думал так же — хотя по крайней мере два из трех этих пунктов находились очень далеко от прихода). В большинстве высказываний вы могли без ущерба для смысла заменить слово «индейцы» на слово «католики». И в том и в другом случае подразумевалась угроза для страны.
Индейцы, естественно, также были «ужасными колдунами и адскими заклинателями». И неудивительно: эти дикие места считались чем-то вроде «дьявольского логова». Со времен Моисея тут припеваючи проживал князь тьмы. Вряд ли ему понравилось, что толпы пуритан понаехали в «уголок мира, где он бесконтрольно правил много веков». На самом деле он в ярости, утверждал Мэзер, которому не давала покоя зоологическая тема. Индейцы, волки и дьяволы представляли собой «драконов дикой земли». Вступить в ряды англиканской церкви, считал Мэзер, — это то же самое, что попасть под заклятие. Квакеры были прокаженными в дьявольской ловушке. Их религию он полагал приносящей не больше пользы, чем «жабий сок». Если учитывать символическое сочетание угнетаемой группы людей с неприветливым климатом, до создания оси зла оставался один шаг.
Ответом на сдавленный писк страха стал грозный рык обвинений. Когда в Бостоне случился пожар, говорили, что виноваты баптисты. Кто перегрыз глотки овцам, пасшимся на общинном пустыре в Кембридже? Волки, но в конце 1691 года имело смысл на всякий случай выгнать французов. В 1689 году, агитируя против Андроса, Мэзер упоминал (вымышленный) папистский заговор десятилетней давности, все еще живший в головах новоанглийских поселенцев. Новая война с индейцами виделась «частью заговора, призванного нас унизить». Мэзер приписывал провал квебекского похода Фипса присутствию в Бостоне англикан: именно это разозлило Бога. К тому же для жителя Новой Англии — с его чувством собственной священной миссии и упором на праведность — повсеместные заговоры были так же естественны, как договорные обязательства. Как сказал один индеец-осведомитель, колонисты «доверчивы, словно дети». Они чувствовали себя в ловушке со всех сторон. У пуритан имелась врожденная англосаксонская любовь к конспирологии, а так как центром их жизни была религия, то любой заговор автоматически становился дьявольским. Преподобный Муди в 1688 году говорил о «необъяснимых интригах», которые плелись вокруг. Сэмюэл Уиллард и Джон Хиггинсон, люди умеренных взглядов и осторожные, горячо убеждали, что клика заговорщиков-папистов уже нацелилась либо скоро нацелится на Массачусетс. Задолго до того, как призрачные французы наводнили Глостер, поползли слухи, что в Массачусетс направляется отряд ирландцев, чтобы установить в Новой Англии католицизм. Естественно, сатанинские оборотни-вредители служили еще одной цели: враги Новой Англии были друзьями ее церкви. Они заполняли церковные скамьи. Общие страхи становились серьезной причиной объединиться, особенно после сезона политических бурь. «О, не спорьте больше, — молил в 1690 году Мэзер, — но немедленно сомкните ряды против ваших сплотившихся врагов».
Свергнувшая Андроса колониальная элита утверждала, что губернатор строил козни, намереваясь передать колонию в руки «иностранной державы» (в этом заговоре тоже фигурировали грозные красные камзолы и если не шляпа с высокой тульей, то корона). Коттон Мэзер обращался к тем же страхам в 1690 году, когда говорил в проповеди: Новая Англия пребывает в состоянии «бедственном и опасном, какого никогда еще не знала». Его обращение призывало к порядку и дисциплине. Погрязшие в грехах и недовольствах, они притянули к себе «целые армии индейцев и галльских кровопийц». Власти не сумели защитить свое стадо. Без хартии Новая Англия отдана на милость диким зверям. Проповедь Мэзера о колдовстве, вероятно, звучала как его тирада против королевского губернатора — об этом можно судить по его августовскому обращению, касавшемуся салемского кризиса. Он оптом позаимствовал образы индейцев у Мэри Роулендсон: по пути на свои «адские рандеву» дьявольские монстры выволакивали «несчастных людей из жилищ и многие мили тащили их по воздуху над деревьями и холмами». Как именно выглядела «армия дьяволов»? Представьте «несметные полки жестоких и кровожадных французских драгун», — пугал Мэзер прихожан, и они понимали, о чем речь. Однако имелось очевидное различие. Когда речь шла о разбойниках-индейцах, о «кровавых варварах-язычниках», как Стаутон именовал французов, вы были мучительно беспомощны. С ведьмами же можно бороться. 1 августа, во время нападения на Биллерику, индейцы в куски изрубили двух женщин, их младенцев и дочек-подростков тринадцати и шестнадцати лет. Судьи в тот же день приехали в Салем — кажется, той изнурительно жаркой неделей туда вели все дороги.
Суд, назначенный для заслушания и решения, заседал в августе с новым главным прокурором. По политическим причинам Томаса Ньютона заменили на Энтони Чекли — друг судьи Корвина, он был на двадцать пять лет старше своего предшественника. Ньютон представлял собой уравновешенного, учтивого и добросовестного госслужащего, хотя и не имел юридического образования. У Чекли было больше опыта работы в суде. Он уже ранее судил на колдовском процессе, а также служил главным прокурором в правительстве доминиона. Он переправил в Салем как минимум восьмерых подозреваемых. Среди них не было вдов, целителей или злоязычных нищенок. Чекли планировал заняться четырьмя мужчинами, один из которых пытался избежать ареста (Джон Уиллард), другой просил власти поменять место рассмотрения дел (Джон Проктер). К ним присоединился Джордж Джейкобс, который в свое время смеялся: «Из меня волшебник как из коня учебник», и преподобный Берроуз, заклинатель. И снова было совершенно ясно, с чего следует начать. В десять часов утра 2 августа Стаутон открыл заседание делом Марты Кэрриер, язвительной царицы ада, спутницы Энн Фостер по андоверскому перелету, женщины с такими криминальными наклонностями, что она умудрилась стать ведьмой за два года до собственного рождения; женщины, которая предположила, что девчонки притворяются и вообще сошли с ума; женщины, которую обвинили собственные сыновья и которую в последний раз видели 31 мая, когда ее со связанными руками и ногами выводили из зала суда с того беспокойного слушания, откуда тогдашний прокурор вышел с отвисшей от изумления челюстью.
Большое жюри только собиралось, когда по Массачусетсу пошли разговоры о мощном землетрясении, несколько недель назад разрушившем Ямайку. Погибла треть населения острова, город Порт-Ройал полностью ушел под воду. Дома снесло с лица земли, горы перевернуло. Бедствие, казалось, имело библейский масштаб, особенно в пересказе Коттона Мэзера: затонули сорок кораблей, но ни одного — из Новой Англии. Пуританский пастор на Ямайке выжил. Мэзер уже решил читать в тот четверг из книги Откровение. Он спешно вставил это новое бедствие в проповедь 4 августа. Землетрясения тоже имели дьявольское происхождение: это дьявол бесится, потому что знает, что ему недолго уже осталось.
Бостон соблюдал в тот четверг всеобщий пост. Читаемые по таким поводам проповеди строились по определенной схеме, сопоставлявшей грехи с невзгодами: паству предупреждали, что грядут еще более страшные несчастья, если грешники не одумаются. Мэзер эффективно работал с новостями. Народ Ямайки «брошен в разверстую пасть стонущей земли, и многие сотни погребены заживо». Дальше, предвидел он, будет хуже: «Вы все чаще станете слышать о явлениях дьявола, и о бедных людях, страдающих от странных проклятий, одержимых адскими чудовищами». Обращаясь к салемским событиям, он выложил детали, которые никогда не звучали в судебных показаниях, — в том числе назвал практики столь примитивные, что до них не стал бы опускаться самый коварный злодей: например, кражу денег, перелетающих прямо в лапы его наемников. Уже признались больше двадцати ведьм, некоторым не было еще и восьми лет. Они поносили своих родителей, продавших собственных детей дьяволу. «Даже каменное сердце разбилось бы при виде того, что мне пришлось видеть в последнее время», — причитал Мэзер, и это первый намек на то, что он приезжал в Салем, хотя и не посещал заседания суда, для которого, как представляется, стратегически готовил почву. Стада, стаи, тучи дьяволов кружили над «сокрушенным округом Эссекс». Манипулируя невидимыми орудиями пыток, они практически уничтожили место первой в колонии церкви. Чума, предупреждал он, распространяется по городам, и она все ближе.