Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Александр Хосроев. Другое благовестие III. Гностические сочинения II-III вв. и некоторые проблемы раннего христианства. СПб.: Нестор-История, 2023. Содержание
Когда к середине II в. внутри христианства появились и затем быстро распространились гностические (по большей части дуалистические) учения разных толков, обряд водного крещения в церковном христианстве был уже прочно устоявшейся практикой. Но за его пределами дело часто обстояло иначе: в целом ряде гностических и гностицизирующих текстов понятие βάπτισμα могло использоваться как обозначение (водного) обряда, родственного тому, который практиковали церковные христиане, но могло пониматься и как чисто внутреннее событие, никак с обрядом не связанное.
Среди текстов, засвидетельствовавших практику и, следовательно, идущих по стопам церковных христиан (или параллельно с ними, хотя и с целым рядом характерных особенностей и отличий) при этом с использованием той же терминологии, прежде всего следует вспомнить валентинианское ЕвФил*«Евангелие от Филиппа» (NHC II. 3): Schenke 1997. Сочинение содержит целый ряд интересных высказываний о «крещении», а некоторые из них имеют явно полемическую (скорее всего, против церковного христианства) направленность:
«Eсли кто сходит в воду (и) поднимается из нее, ничего не получив, (но при этом) говоря: „Я — христианин (χριστιανός)“, то взял он это имя взаймы; но (δέ) если он получает святого Духа (πνευ̑μα), то имеет имя как дар (δωρεά); у получившего дар (δωρεά), (дар) не отбирают; а (δέ) у того, кто взял взаймы, требуют вернуть».
Здесь говорится об обряде водного крещения, при котором, по убеждению автора, не всякий крещаемый получает дар святого Духа, а, видимо, только тот, кто совершает ритуал, предварительно очистив себя от всякой скверны и уже обладая каким-то особым «знанием». В любом случае, целью крещения является отказ от старой жизни и полное преображение крещаемого:
«Живая вода это тело (σω̑μα). Нам нужно надеть на себя живого Человека, (и) поэтому тот, кто сходит в воду (для крещения), раздевается, чтобы (ἵνα) надеть его (scil. живого Человека) на себя».
Другое изречение, в котором «крещение» по сравнению с другими обрядами посвящения занимает подчиненное место, гласит:
«Господь [совершил] все тайно (μυστήριον): и крещение (βά[π]τισμα), и помазание (χρʼσμα), и евхаристию (εὐχαρ[ιστ]ία), и искупление, и брачный чертог (νυμφών)».
Автор, подчеркивая важную роль названных обрядов для своих единоверцев и, очевидно, не соглашаясь с тем, что Иисус, согласно каноническим евангелиям, никого не крестил (как, впрочем, не совершал и никаких других обрядов), утверждает, что все это «Господь совершил тайно», т. е. скрыто от непосвященных.
Сильный акцент на спасительной роли воды при крещении делает следующее высказывание:
«Как Иисус сделал совершенной воду крещения (βάπτισμα), так он упразднил смерть; поэтому: мы (+ μέν) сходим в воду, но (δέ) не сходим в смерть, чтобы (ἵνα) не вылили нас в дух (πνευ̑μα) (этого) мира (κόσμος); (ведь) если дует (дух мира), наступает зима, если (же) дует святой Дух (πνευ̑μα), наступает лето».
Противопоставляя «дух мира» (зиму) «святому Духу» (лету), автор (имплицитно) утверждает, что при крещении одни не получают ничего (а точнее, остаются с духом этого мира), другие же удостоены получения святого Духа.
Итак, церковные христиане и валентиниане во второй половине II в. были единодушны в том, что водное крещение является необходимым актом посвящения, хотя каждый вкладывал в этот обряд свой смысл.
Но были и такие христиане (видимо, и среди валентиниан), кто с порога отвергал обряд крещения в воде как не имеющий никакой силы или даже приносящий вред; в любом случае, не отказываясь от использования понятия βάπτισμα, они воспринимали его как обозначающее чисто внутреннее действие, не имеющее к ритуалу никакого отношения.
Так, в одном из гностицизирующих сочинений, исповедующих не дуалистическое, а монистическое богословие, которое, однако, трудно отнести к какому-то определенному направлению внутри христианства, а именно в ТолкДуш*«Толкование о душе» (NHC II. 6): Sevrin 1983, автор, щедро снабжая свой рассказ цитатами из ВЗ и НЗ, а также из Гомера, утверждает:
«Если чрево (μήτρα) души (ψυχή) по воле Отца обращается внутрь, то она получает крещение (βαπτίζω) и тотчас очищается от внешней скверны. <...> Очищение же души (ψυχή) — это (воз)обновление ее первоначального естества (φυσικόν) и повторное обращение к себе самой. Это и есть ее крещение (βάπτισμα)».
Автор говорит здесь о возрождении души (scil. индивида), об освобождении ее от страстей (πάθος), которые овладели ей, когда она «упала в тело (σω̑μα)», и никак не связывает достижение этой цели, для которого необходимо ее покаяние, с каким-либо водным ритуалом. Сугубо метафорическое значение βάπτισμα здесь очевидно.
В другом сочинении, а именно в СвИст*«Свидетельство истины» (NHC IX. 3): Mahé 1996, в котором исповедующий дуалистическое богословие гностический автор, хорошо знающий библейскую (в том числе и апокрифическую) традицию и умело с ней обращающийся, полемизирует по разным вопросам не только с церковным христианством, но и с гностиками других толков, к его учению не принадлежащими, находим весьма интересное высказывание:
«Некоторые приходят к вере (πίστις), принимая крещение (βάπτισμα), имея его как надежду (ἐλπίς) на спасение, называя его [‘печать’] ([σφραγίς]); при этом они не знают, что [отцы] мира (scil. архонты) являются в этом [месте], но сам (крещаемый) [думает], что на него поставлена печать (σφραγίζω). Ибо Сын [Человека] не крестил (βαπτίζω) ни одного из своих учеников, а если получающие крещение (βαπτίζω) обрели жизнь, то мир (κόσμος) оказывается ненужным, а отцы крещения (βάπτισμα) осквернились. Но крещение (βάπτισμα) истины иное: его обретают через отказ (ἀποταγή) от мира (κόσμος)...»
Здесь противопоставлены буквальное понимание βάπτισμα в том виде, как его исповедуют и осущеcтвляют на практике оппоненты автора, и понимание символическое, согласно которому «истинное крещение» не имеет никакого отношения к внешнему обряду, а является внутренним преображением индивида, его полным «погружением» в Бога и себя и решительным отказом от всего, что мешает духовному совершенству.
Полное отрицание водного (ложного) крещения, с очевидными аллюзиями к новозаветным свидетельствам, пронизывает другой гностический трактат, а именно ПарСим*«Парафраз Сима» (NHC VII. 1): Roberge 2000. Его автор, вкладывая свои мысли в форме пророчества в уста некоего Дердекии (очевидно, небесного Христа), пользуется темным метафорическим языком, избегая при этом называть какие бы то ни было имена, которые (будь они названы) позволили бы нам избежать многих недоумений, возникающих при попытке понять это сочинение. Вот эти пассажи:
«Ибо (γάρ) в это время (καιρός) появится другой демон (δαίμων) на реке, чтобы крестить (βαπτίζω) неким несовершенным крещением (βάπτισμα) (и чтобы) потрясти мир (κόσμος) оковами воды».
«Ибо когда (ὅταν γάρ) приблизятся дни, отведенные (προθεσμία) демону (δαίμων), который будет обманно (πλάνη) 816 крестить (βαπτίζω), тогда (τότε) я явлюсь в крещении (βαπτισμός) этого демона (δαίμων), чтобы (ἵνα) устами веры (πίστις) я смог явить (φανερόω) свидетельство (μαρτυρία) тем, которые принадлежат ей (scil. вере)».
«Тогда (τότε) я сойду при помощи демона (δαίμων) в воду, и вихри воды и языки огня сойдут на меня. Тогда (τότε) выйду я из воды, надев свет веры (πίστις) и неугасимого огня, чтобы сила (δύναμις) Духа (πνευ̑μα), подвигнутая (ἀφορμή) мной, смогла выйти наружу (διαπεράω)...»
«Многие же — те, которые несут (φορέω) совращающую (πλανάω) плоть (σάρξ) — спустятся в губительные (βλάπτω) воды под воздействием ветров и демонов, и (отныне) связаны они водой».
«Ведь (γάρ) вода является жалким (ἐλάχιστος) трупом (σω̑μα), и люди не могут быть спасены, потому что они связаны (именно) водой так же, как от начала свет Духа был связан. <...> Они заблуждаются (πλανάομαι) под воздействием множества демонов (δαίμων) разного вида (μορφή), думая, что в нечистом (ἀκαθαρσία) крещении (βαπτισμός) водой, омерзительном, немощном, бесполезном (ἀργός), разрушительном, (вода) возьмет их грехи. Они не знают, что оковы, заблуждение (πλάνη), скверна (ἀκαθαρσία), зависть, убийство, прелюбодеяние (μοιχεία), лжесвидетельство, ереси (αἵρεσις), грабежи, вожделения (ἐπιθυμία), многословие, гнев, злоба <...> происходят из воды и в воде. <...> Ибо (γάρ) я предрекаю тем, у кого есть разум: они отойдут от нечистого (ἀκάθαρτος) крещения (βάπτισμα), и те, у кого есть разум от света Духа, не станут участвовать (κοινωνέω) в этом нечистом (ἀκάθαρτος) занятии (τρίβη); и сердце их не будет запятнано, и не (οὐδέ) будут их проклинать, и не будут они прославлять воду».
Крещение Господне. Фреска начала III века в катакомбах Петра и Марцеллина в Риме
Итак, «водное крещение», по убеждению автора, — это «нечистое занятие»; сама вода может породить только вожделение и другие пороки, и поэтому ее роль оценивается сугубо отрицательно; такое крещение не может освободить от прежних грехов и приносит получающему его только вред; поэтому автор призывает своих читателей не участвовать в этом «грязном занятии» и даже уверен в том, что они и сами скоро поймут всю его бессмысленность. Он яростно спорит с анонимными оппонентами, за которыми, по всей видимости, скрываются церковные христиане (у которых начиная, по крайней мере, с первой половины II в. обряд «водного крещения» становится центральным обрядом посвящения), но, отвергая их обряд, удивительным образом сам явно не предлагает ничего положительного взамен...
Гностическое сочинение АпокАдам*«Апокалипсис Адама» (NHC V. 5): Morard 1985, в котором весьма нелегко разглядеть следы христианства (хотя они определенно там есть), написано загадочным метафорическим языком, но сквозь темноту способа выражения отчетливо различимо отрицательное отношение автора к обряду водного крещения. Так, в уста Адама вложено предсказание:
«Снова (πάλιν), в третий раз, придет Просветитель (φωστήρ) знания (γνω̑σις) в великой славе <...>, и он избавит их души (ψυχή) ото дня смерти, потому что все творение (πλάσμα), которое произошло из мертвой земли, окажется под властью (ἐξουσία) смерти, но (δέ) те, кто в своем сердце думают о познании (γνω̑σις) вечного Бога, не погибнут...»
Далее, после нескольких разрушенных строк, читаем:
«<...> Сифа. И он совершит знамения и чудеса, чтобы опозорить силы и их Архонта (ἄρχω[ν]). Тогда (τότε) разволнуется бог этих сил (scil. Архонт = Демиург), говоря: „Что за сила (у) этого человека, который выше нас?“ Поднимет он тогда (τότε) великий гнев на этого человека <...>. Тогда (τότε) они накажут (κολάζω) плоть (σάρξ) этого человека, на которого сошел святой Дух (πνευ̑μα). Тогда (τότε) ангелы (ἄγγελος) и все виды (γενεά) сил будут использовать (χράομαι) это имя обманно (πλάνη)... »
Итак, небесный «просветитель» (φωστήρ, прямо не названный здесь Спасителем) явился, и дальше речь идет о том, как неправильно и по-разному понимали суть этого события люди, которым не по силам было постичь ни подлинный его смысл, ни саму природу «просветителя»: автор приводит четырнадцать мнений (называя их «царствами») о том, что предшествовало приходу этого посланца, из которых тринадцать, завершающиеся словами: «И после этого он пришел на воду», — ложные и лишь одно, последнее, которое произносит «род, не имеющий над собой царя», — истинное. В нем уже не говорится о «схождении на воду», потому что гностик воспринимает «воду» не так, как прочие: она для него не грязная и преходящая стихия этого мира, «омовение» в которой совершенно невозможно, а умозрительная, живая, чистая и вечная сущность. Поэтому в конце концов голос (с небес) строго спрашивает с тех, кто должен был оберегать «святое омовение водой жизни», но не смог помешать каким-то (анонимным) оппонентам, практиковавшим свои «профанные» обряды, осквернить подлинную суть ритуала:
«О Михеу, Михар и Мнесинус, которые (поставлены) над святым омовением и живой водой, почему вы вопиете против живого Бога беззаконными (ἄνομος) голосами <...>? Вы наполнены делами, которые не принадлежат истине <...>. Вы осквернили воду жизни, вы затянули ее в желание (враждебных) сил, которым вы отданы в услужение...»
В конечном счете ложному крещению через оскверняющий водный обряд противопоставляется подлинное, духовное крещение, которое в АпокАдам не предполагает (по крайней мере, об этом там не говорится) никакого обряда и заключается только в получении вечного знания (впрочем, как это происходило, нам неизвестно). Сочинение заканчивается словами:
«Эти откровения (ἀποκάλυψις) Адам открыл своему сыну Сифу, а его сын научил этому свое семя (σπορά). Это тайное (ἀπόκρυφον) знание (γνω̑σις) Адама, которое он передал Сифу; оно является святым омовением для тех, кто познал вечное знание (γνω̑σις) от словорожденных (λογογενής) и от нетленных просветителей (φωστήρ), которые произошли от святого семени (σπορά)...»
В трактате ПрМир*«Происхождение мира» (NHC II. 5): Painchaud 1995 также упоминается «водное крещение, хотя и не в столь резких тонах, но определенно с негативной оценкой:
«Как есть три рода (γενεά) людей <...>, а именно: духовный (πνευματικός), душевный (ψυχικός) и земной (χοικός), <...> так есть три омовения: первое — духовное (πνευματικόν), второе — это огонь, (а) третье — это вода».
Автор переосмысливает здесь евангельское представление о «крещении духом и огнем», противопоставляя ему «крещение водой», и, хотя полностью не отвергает последнее, ставит его на низшую ступень, уподобляя «земному» (т. е. на языке гностиков «ущербному»); впрочем, далее он уже не обращается к этой теме, и подробности остаются неизвестными.
До этого речь шла о текстах с прямыми свидетельствами существования (или опровержения) обряда «крещения водой», из которых, с одной стороны, видно, что за пределами церковного христианства одни принимали и практиковали его, другие не признавали и резко порицали; с другой стороны, стало ясным, что понятие βάπτισμα часто использовалось метафорически, не подразумевая никакой воды. Обратимся теперь к некоторым текстам мифологического гностицизма, в которых встречаются понятия baptisma / èvkM, и посмотрим, в каком значении они там использованы.
На материале группы текстов (ЕвЕг*«Евангелие египтян(ам)» (NHC III. 2 и IV. 2): Böhlig — Wisse 1975 , Прот*«Трехобразная Протенноя» (NHC XIII. 1): Poirier 2006 , АпИн*«Апокриф Иоанна» (NHC II.1; III. 1; BG 2): Waldstein — Wisse 1995 ), классифицированных с легкой руки Ганса-Мартина Шенке как сифианские, не раз предпринимались попытки доказать, что в гипотетической общине (общинах) сифиан был в ходу ритуал посвящения, в котором важное место занимало именно крещение водой и его составляющая часть (загадочный) обряд «пяти печатей». Это гипотетическое утверждение в последние годы стало настолько общим, что и возражать на него стало, кажется, уже неприличным. И тем не менее выскажу некоторые сомнения.
Посмотрим сначала на ЕвЕг, которое послужило основой для всех последующих реконструкций сифианского обряда крещения, и на то, что и как там о нем говорится:
«Тогда великий Сиф был послан (вниз) четырьмя Светилами <...> по благорасположению (εὐδοκία) Великого Невидимого (ἀόρατον) Духа (πνευ̑μα), пяти печатей (σφραγίς) и всей Плеромы (πλήρωμα), и пришел он (в этот мир) (παρουσία) три раза <...>: с потопом (κατακλυσμός), с (мировым) пожаром и с судом над архонтами (ἄρχων), силами (δύναμις) и властями (ἐξουσία), чтобы спасти тот (род), который оказался в заблуждении (πλανάω), через изменение мира (κόσμος) и крещение (βάπτισμα), (т. е.) через словорожденное (λογογενής) тело (σω̑μα), которое великий Сиф тайно (μυστήριον) приготовил для себя через деву (παρθένος), чтобы святые смогли (воз)родиться через святого Духа (πνευ̑μα), через невидимые (ἀόρατος) скрытые символы (σύμβολον), через изменение мира (κόσμος) (для) мира (κόσμος), через отречение (ἀποτάσσω) от мира (κόσμος) и от бога тринадцати эонов (αἰών) <...> (через) великий свет Отца, который возник первым вместе со своей Пронойей (πρόνοια), и через нее он учредил (κυρόω) святое крещение (βάπτισμα), которое превосходит небо, через нетленного (ἄφθαρτος) Словорожденного (λογογενής) (т. е.) живого Иисуса, того, кого надел на себя великий Сиф. И он пригвоздил силы (δύναμις) тринадцати эонов (αἰών) и утвердил (κυρόω) через него (через Иисуса? через крещение?) тех, кого приводят (ἄγω), и тех, кого уводят (ἀπάγω) (?); и вооружил (ὁπλίζω) он их оружием (ὅπλον) знания истины (ἀλήθεια) и непобедимой силой (δύναμις) нетления (ἀφθαρσία)».
Итак, Сиф, облачившийся в живого Иисуса, учредил «святое крещение»; далее в рассказ вторгаются другие мифологические персонажи: к тем, которые уже вооружены «знанием истины», является
«великий защитник (παραστάτης) Иесей Мазарей Иесседекей, Вода Живая, и великие стратеги (στρατηγός) и те, которые (поставлены) над источником (πηγή) истины, Михеу, Михар и Мнесинус, и тот, который (поставлен) над омовением живых»,
и т. д. — с долгим перечислением всего гностического пантеона, пока не явился
«Иоил, который (поставлен) над именем того, которому будет доверено омыть в святом крещении (βάπτισμα), которое выше неба. <...> отныне через нетленного (ἄφθαρτος) человека Поймаила и (через) тех, кто достоин призыва (ἐπίκλησις) отречения (ἀπόταξις) пяти печатей (σφραγίς) в крещении (βάπτισμα) источника (πηγή), они узнают своих παραλήμπτωρ (pl.), как те учили их этому и они от них это узнали, (и) не вкусят они смерти».
В другом гностическом сочинении, Прот, где Протеннойя (προτέννοια, Первая Мысль) рассказывает о трех своих схождениях в «хаос», т. е. в этот мир, находим несколько ссылок на те же сюжеты.
В первом схождении она так определяет цель своего descensus:
«Я первая, кто сошла (в этот мир) из-за моей оставленной частички (μέρος), т. е. духа (πνευ̑μα), который обитает в душе (ψυχή), (частички,) которая произошла из Воды Жизни и из омовения таинств (μυστήριον)...»
Во втором схождении она обращается к «сынам мысли», которые «стали достойны тайны (μυστήριον), скрытой от (начала) веков (αἰών)»:
«Я зову вас в возвышенный и совершенный Свет, (и) когда вы войдете в него, вы получите славу от тех, кто эту славу дает, и те, кто дает трон (θρόνος), дадут вам трон (θρόνος); вы получите одежду (στολή) от тех, кто дает одежду (στολή), и крестители (βαπτιστής) окрестят (βαπτίζω) вас, и станете вы славными...»
В третьем схождении она еще раз возвращается к той же мысли:
«...я надела на него (scil. спасаемого) сияющий свет, т. е. знание Мысли Отцовства, и отдала его в руки тех, кто дает одежду, Иаммон Илассо Аменай, и облачили они его в одежды света; и отдала я его в руки крестителей (βαπτιστής), окрестили (βαπτίζω) они его, (а именно) Михеу, Михар и Мнесинус, омыли же (δέ) они его в источнике (πηγή) Воды жизни, и я отдала его тем, кто [дает] трон (θρόνος), Бариел Нутан Сабенай, и дали они ему трон (θρόνος) от трона славы. <...> слуги (ὑπηρέτης) великих святых Светил (φωστήρ) взяли его в место света его Отцовства, и [получил] он пять печатей (σφραγίς) от [Све]та Матери, (т. е.) Первой Мысли...»
Завершает Протеннойя свою речь словами:
«...я научила их невыразимым установлениям, т. е. установлениям Отца, <...> (которые понятны) только сынам Света. Они славы, которые выше любой славы, т. е. пять печатей (σφραγίς), которые совершенны благодаря уму (νου̑ς). Тот, у кого есть эти пять печатей (σφραγίς) этих имен, тот снял с себя одежды (στολή) незнания и надел сияющий свет».
Наконец, последняя цитата из АпокИн, а точнее, из завершающего это сочинение воззвания Пронойи, называющей себя «я, Пронойя чистого Света», которая также трижды спускалась в «великую тьму», т. е. в этот мир, и во время последнего схождения обратилась с призывом «к тому, кто слышит»; она была услышана:
«И еще (ἔτι) в третий раз я пришла, и я разбудила его и запечатала (σφραγίζω) его в свете воды пятью печатями (σφραγίς), чтобы отныне смерть не могла одолеть его».
Разумеется, ни одна религиозная община не может обходиться без своих ритуалов: ее участники, собираясь вместе, должны совершать какие-то богослужения, возносить совместные молитвы, принимать в свои ряды новых членов и т. д., но после прочтения всех этих отрывков из текстов зададим вопрос: а многое ли мы узнали о ритуальной жизни тех общин (если они, конечно, не фантом), к которым принадлежали авторы этих сочинений? Есть ли у нас достаточные основания утверждать, что в этих текстах речь шла об особом обряде водного крещения, который практиковала эта группа гностиков?