Даже если вы не знаете, кто такой Стэн Ли, вы все равно живете в мире, который он создал. И даже если вы брезгуете комиксами, вы так или иначе их потребляете. И речь сейчас пойдет вовсе не о кассовых сборах фильмов Marvel, не о футболках с портретами супергероев и не о феноменальной актерской игре Хоакина Феникса (он-то вообще из вселенной DC). Но проявите совсем немного терпения — начнем мы немного издалека. А именно с того, как молодого амбициозного писателя Стэна Ли занесло в редакторское кресло издательства, продукцией которого вы бы побрезговали даже растопить печь.
Стэнли Мартин Либер пришел в индустрию едва окончив школу и почти сразу же возглавил отдел комиксов в издательстве Мартина Гудмена, выпускавшем в основном дешевые журналы для непритязательной мужской аудитории. Сейчас это кажется поистине удивительным, но медиаимперия, которой станет Marvel, начала свой путь с бруклинских трущоб, печатая низкопробную чушь с полуобнаженными блондинками на обложке, чтобы хоть как-то сводить концы с концами.
Комиксы тогда все же были прибыльным делом: страна только-только вернулась к жизни после Великой депрессии и уже успела вступить во Вторую мировую войну. Людям, особенно молодым и ждущим повестку из армии, были нужны герои. Золотой век комиксов прошел для издателей в размеренном темпе: художники и сценаристы тогдашнего гегемона DC придумывали новых супергероев, а мелкокалиберные издательства усердно штамповали их клонов.
Боб Батчелор в книге «Stan Lee. The Man Behind Marvel» (на русском ее выпустили под названием «Создатель великой вселенной Marvel») примерно так описывает отношения между Стэном и его начальством, сложившиеся в то время:
«Гудмен указывал, что нужно писать Стэну, после того как сам вынюхивал все эти советы и наставления во время игр в гольф с остальными издателями. Если он слышал, что у соперников хорошо продаются вестерны, он приходил к Ли и мычал: „Стэн, сделай-ка какой-нибудь вестерн”».
Так бы жанр комиксов и зачах без свежих идей на самой заре своего существования, но на помощь пришли консерваторы, фанатики, мракобесы и просто обеспокоенные родители. После войны наблюдательные граждане заметили всплеск подростковой преступности и быстро нашли виновных в лице авторов комиксов. Их книги сжигали на площадях страны, которая недавно за то же самое «надрала задницу Гитлеру», как любят выражаться карикатурные ветераны Нормандии из голливудских комедий. На каждом углу поп-психологи и религиозные проповедники кричали о том, что именно книжки с картинками про силачей в цветастых трико развратили молодежь своим культом насилия.
По аналогии с печально известным Кодексом Хейса, символически кастрировавшим киноиндустрию, был разработан Кодекс Комиксов. Отныне издателям официально запрещено поднимать темы, которые могут вызвать вопросы у излишне впечатлительных детей, а вернее — их родителей. Художники и сценаристы оказались связаны по рукам и ногам: отныне им нельзя было даже создавать монстров, а тем более их убивать. Перед отправкой в типографию комиксы сначала отсылали набожным цензорам, те же ставили или не ставили свою ревизию, от которой зависело, попадет ли журнал на прилавки.
Стоит ли говорить, к чему это привело. Продажи комиксов мгновенно упали, каждый день закрывалось очередное издательство, художники и сценаристы спешно бежали из профессии. Среди них был и Стэн Ли — амбициозный литератор, мечтавший когда-нибудь написать «большой американский роман», а теперь осознавший: ему уже около сорока, и он редактор подросткового журнала с картинками, который вот-вот прогорит.
И тут биографы Стэна Ли с подачи своего героя впадают в экзальтированную патетику, списывая дальнейшие события на божественное вдохновение. Якобы Стэн Ли собирался увольняться из Marvel и думать дальше, на что жить, когда жена вдруг подкинула ему идею написать комикс, который он сам хотел бы прочитать. Наплевать на законы индустрии, на правила, диктуемые издателем, да вообще на все. Логика была простая: пан или пропал, все равно скоро уволят. Итогом стала «Фантастическая четверка», которую принято называть революционным комиксом, с которого начался Серебряный век Marvel.
Сейчас среди исследователей принято считать, что Fantastic Four — радикально новаторское творение, сделавшее серьезным несерьезный прежде жанр. Но, на мой взгляд, разговоры о нечеловеческой драматургии «Четверки» — сильное преувеличение. На самом деле на страницах Fantastic Four мы не встречаем ничего, с чем читатель того времени не был знаком по телевизионным ситкомам и мыльным операм. Стэн Ли, по сути, поместил в центр повествования классический квартет киношных адвентюр: мужчина-протагонист (Мистер Фантастик), его возлюбленная (Сьюзан Шторм), безрассудный герой с неоднозначной репутацией (Человек-факел) и трикстер-резонер (Существо), вносящий комедийный элемент.
В историю про то, что Стэн Ли со своей «Четверкой» очертя голову бросился в пропасть, верится с трудом. Опыты, сильно напоминающие Fantastic Four, он проводил и раньше, однако они не пользовались спросом и не развились в полноценные линейки. Поэтому самому Стэну Ли и его фанатам приятно было взять за точку отсчета новой эры именно Мистера Фантастика и его товарищей, которые, как и положено супергероям, в самый последний момент спасли тех, кто попал в беду.
Настоящая же революция в комиксах (опять же, на мой сугубо личный взгляд) случилась чуть позже, в день когда Стэн Ли отправил школьника-лузера Питера Паркера на научную выставку.
Помните монолог, который произносит герой Дэвида Кэррадайн в фильме Тарантино? «Супермен не стал Суперменом, он им родился». Так Билл объясняет, почему его любимый герой — Кларк Кент, а не, например, Питер Паркер, получивший сверхспособности после укуса паука.
Персонаж Тарантино лукавит ради красного словца. На самом деле Супермен был предельно типическим персонажем для своего времени. До того, как Стэн Ли начал работать над классикой Marvel, герои комиксов, наделенные сверхспособностями, представали перед читателями в своем законченном виде. У них будто не было жизни до того момента, как они надели маски.
Питер Паркер же был не просто человеком, а человеком, максимально отдаленным от героического идеала. Фрустрированный старшеклассник, у которого нет друзей, зато есть девочка, в которую он (разумеется, без всяких шансов) влюблен, и, конечно, куча домашней работы, которую непременно надо выполнить.
Человек-паук был изгоем, но изгоем, выписанным с нескрываемой любовью и знанием дела. Для создания своего героя Стэну Ли не надо было ничего придумывать. Выросший в бедной еврейской семье мигрантов из Восточной Европы, он прекрасно знал, каково быть аутсайдером.
И вот это действительно был прорыв. Впервые в истории комиксов кто-то решил поговорить со своей аудиторией на ее языке и о ее проблемах. Графические истории стали медиумом, через который художники и сценаристы могли общаться с молодым поколением. Стэн Ли был глубоко убежден в воспитательной роли искусства и использовал открытый им медиум по максимуму. В своих комиксах он с особой доверительной интонацией обращался напрямую к читателю, постоянно разрушая четвертую стену. В редакторских колонках он делился мыслями по поводу проблем, волновавших общество: расизм, эпидемия наркомании, война во Вьетнаме. На волне борьбы за права афроамериканцев Стэн Ли создает Черную пантеру, чье имя — вероятно, нечаянно — заставляло вспомнить о боевом крыле одноименной партии. Консерваторы пытались оградить молодежь от насилия, но взамен получили кое-что действительно опасное: комиксы стали не пустым развлечением, а настоящей трибуной агитатора, подчас радикального.
Никогда политика не была настолько близка к обычному человеку. Всего двенадцать центов — и вот она у тебя в руках, напечатанная яркими красками на рыхлой газетной бумаге. Стэн Ли называл Marvel не иначе как «Дом идей». И его комиксы действительно стали местом обмена идеями между зрелыми художниками и молодежью. В этом «доме» студенты получили представительство в лице того же Человека-паука, чей образ предельно близок и понятен молодому интеллектуалу. Ведь средний студент того времени тоже страдал от своего рода раздвоения личности. В своей публичной жизни он прилежный ученик, стремящийся оправдать надежды родителей, получить престижное образование и войти в элиту общества. В своей другой ипостаси он экспериментирует с психоактивными веществами, участвует в антивоенном и экологическом движениях — в общем, тоже борется со злом в меру сил и способностей.
Стэн Ли стал настоящим героем для мыслящей молодежи, в Принстоне его даже окрестили ни много ни мало «Гомером масскульта». Лао-цзы учит: «Не выходя со двора, можно познать мир». Отцу Человека-паука удалось стать большим писателем, не выходя из прокуренной редакции, некогда штамповавшей бульварное чтиво.
Эхо оваций, которыми этого тощего многословного старичка с хитроватым взглядом встречали в кампусах, слышно и сейчас. К ним можно присоединяться, они могут раздражать, но игнорировать их уже вряд ли выйдет. Именно из-за таких качественно новых отношений между политикой и масскультом юная экоактивистка Грета Тунберг смогла стать поп-иконой. Ведь она плоть от плоти своего рода «параллельного государства», обитающего в студенческих кампусах. И неспроста оппоненты этой SJW-республики выстраивают свой имидж по суперзлодейским калькам. Скажем, разве не похож ультраправый трикстер Майло Яннопулос на какого-нибудь Джокера?
Вы можете возразить, что все это если и имеет место, то где-то «там». Там же, где и комиксы — часть так называемой культуры. К сожалению или к счастью, но в глобализованном мире нет никакого «здесь» и «там». Вы, наверное, слышали выступление министра Мединского на недавней ММКВЯ. Владимир Ростиславович заявил: «Тот, кто читает книги, управляет теми, кто живет в мире комиксов».
Несмотря на жутковато-макиавеллианский тон, самый забавный чиновник российского правительства верно уловил властную суть, лежащую в книжно-читательских отношениях. Консервативный антидемократический мир привык все делить на элитарное и не очень. Разумеется, любая иная точка зрения не вызовет у носителя таких идей ничего, кроме рвотного рефлекса. Но интуитивно партийные аристократы все же чувствуют, что не могут уловить язык, через который в наше время действительно распространяются идеи.
В этой небольшой заметке я не стал перечислять формальные достижения Ли-писателя. (Да и, скажем прямо, очень уж далеко ушло вперед искусство комиксов с тех пор, как Ли создал свои лучшие вещи). Обошел стороной я и бизнесмена Ли, принесшего Marvel миллиарды долларов и, кстати, благодаря этому давшему дорогу молодым экспериментаторам, способным делать то, что им самим нравится, — роскошь, которую сам Стэн себе позволить не мог.
В годовщину смерти Стэна Ли я хотел лишь напомнить, что книги действительно могут менять мир — даже когда они вроде бы для этого не предназначены. Даже когда их и книгами-то не считают.