Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Сегодня, в день его семидесятипятилетия, хоронят Сергей Павловича Костырко — человека замечательного, незаменимого и очень важного для русской литературы.
Сергей Павлович — критик, но не громкий трибун, демонстрирующий себя и выстраивающий себя как проект; писатель, но не ждущий высоких премий и всенародного обожания.
Почему Сергей Павлович так важен для российской культуры, науки да и вообще для нашей цивилизации?
Родился Костырко максимально далеко от Москвы, в глубинке, — в Приморском крае. Его путь в Москву был очень непростым, с остановкой в Малоярославце, который он любил и куда часто возвращался в последние годы. В Москве он окончил институт, потом преподавал русский язык и литературу в Якутии, в селе Елечёй, что в 110 километрах от Якутска, правда на другом берегу Лены. В том селе проживает менее пятисот человек. Там, чуть южнее полярного круга, между главной улицей Чапаева и, естественно, Школьной, на одной территории стоят школа, коррекционная школа и школа-интернат. Вот в этой школе-интернате Сергей Павлович и преподавал. А больше в Елечёе ничего и нет, кроме администрации, конечно.
Потом опять Москва — то в журнале, а то подсобником в Первом меде. И наконец, уже в перестройку, — в «Новом мире».
Перу Сергея Павловича принадлежит огромное количество публикаций — критика, эссеистика, проза. Критика его очень... нежная, что ли. Он не жжет глаголом, не проклинает. Костырко рассказывает, объясняет, советует. Его рубрика «Книжная полка» вроде совсем проходная, обзор вышедших книг с аннотацией из одного-двух предложений. Казалось бы, совсем простой «необязательный» жанр. Но... читая спустя годы, удивляешься, как Сергей Павлович смог разглядеть самые важные книги, которые остались, читаются и сейчас. Это не случайность и не предвиденье, а тонкое понимание литературы, чувствование ее.
Очень нежные журнальные воспоминания, например о Залыгине, почти проза с безупречным ритмом, аккуратные — «тихие», — но очень точные эссе.
Хотя Костырко был замечательным писателем, ему крайне трудно было бы стать «большим» автором, и на это, по-моему, есть несколько причин. Во-первых Сергей Павлович не был готов к «остросюжетному», насыщенному повествованию, ему интереснее было наблюдать, фиксировать, рассуждать, рефлексировать. Во-вторых, из-за его утонченной работы с языком, совсем не популярной сейчас. И в-третьих, он не терпел пафоса, не пытался быть актуальным.
Приведу маленькую цитату из его произведения «На пути в Итаку»:
«„Он“ — это я.
Я вдруг обнаружил, что так писать легче. Непонятно почему, но легче.
Может, потому, что „я“ в путевых записках всегда подсознательно претендует на „мы“? „Мы“ же всегда может возразить: извини, с чего ты решил, что „мы“ — это „ты“.
Ну а „он“ — это он. Какой есть».
Вообще, верю, что еще настанет время для изучения его прозы. «На пути в Итаку» — хоть и вышло в серии «Письма русского путешественника» — не травелог. Как всегда у «Нового литературного обозрения», здесь все не так просто, «Путешествие...» — это путь Одиссея («его») через пространство и время, создание очень странной, личной истории Европы, нашей истории.
Сергей Павлович Костырко вполне мог и, наверное, должен был сконцентрироваться на прозе, такая личная творческая стратегия была бы очень верной.
Но Сергей Павлович вдруг взвалил на себя гигантский груз, тяжеленный и неблагодарный. Лично неблагодарный, не приносящей славы и отнимающий огромное количество времени и сил!
«Журнальный зал», родившийся, думаю, без малого 30 лет назад, в 1996 году воспринимался как авантюра, утопия. Вспомните, это было время 286-х компьютеров и игры «Аладдин» (часто зависавшей). Из всех коммуникационных возможностей сети использовали только электронную почту, она тогда называлась е-мейл. Соцсетей еще не было.
Сергей Павлович организовал этот неочевидный утопический проект, но не стал его хозяином — напротив, лишил себя всяких лавров и передал их главным редакторам толстых журналов, которые и входят в Совет «Журнального зала». Костырко не работал в ЖЗ, а служил российской литературе. Именно служил, как священник, совершал литургию каждое воскресенье, несмотря на трудности — финансовые и репутационные, — на обвинения «обиженных», высокомерие «самостоятельных».
Сергей Павлович кропотливо собирал бесценный архив. Его значение не оценено, воздастся ли ему за этот труд по заслугам? Это вопрос. Сотни тысяч, миллионы ссылок на ЖЗ в интернете, десятки тысяч научных работ, написанных на его материалах, на его базе. Вроде бы его значение очевидно.
Когда у ЖЗ начались финансовые трудности, многие, в том числе и я, считали, что к Сергею Павловичу выстроится очередь из меценатов, желающих помочь важнейшему для российской культуры, науки и литературы проекту. Но то ли потенциальные меценаты не оценили значимость проекта, то ли все эти понятия превратились лишь в слова...
И служитель превратился в рыцаря. Нет, нет, Сергей Павлович не наполнился гордыней и куртуазностью, он стал искать деньги не для своего благосостояния, не для славы, а для литературы. Пожилой человек как раз вынужден был переступить через свою гордость, обивать пороги важных чиновничьих кабинетов — не ради себя.
Сергей Павлович Костырко явил премьер подлинного донкихотства. Устаревшего и непопулярного нынче. Фактически пожертвовав своим личным творчеством, он все свое время тратил на поддержание и существование общего, нужного всем проекта, претерпевая безденежье, оскорбления, доносы и угрозы издателей, отвергнутых советом ЖЗ.
Тихий, вежливый, сутулый человек, он делал невероятную работу, 30 лет сохраняя архив русской культуры. Служа ей. Гордый, безупречно следовавший принципам, от которых никогда не отступал.
Что оставил нам Сергей Павлович?
Свое дело, которое мы должны продолжить.
Пример служения и верности российской культуре.
Что мы можем сделать? Очень немногое: сохранить «Журнальный зал», продолжить его наполнение. Недаром именно его так ненавидят люди, пытающиеся дискредитировать, упростить, приватизировать, а значит, и уничтожить русскую культуру.