Артем Боровик. Встретимся у трех журавлей. Советские воины-интернационалисты в Афганистане. М.: Правда, 1987
На исходе войны в Афганистане Артем Боровик (1960–2000), принц советской прессы (папа Генрих Боровик был одним из самых известных журналистов-международников, некоторое время вел «Международную панораму», много лет работал корреспондентом в США), едет в командировку в Афганистан. Мажор из мажоров, мальчик, который рос в Америке, отправляется прямиком в ад и пишет оттуда репортажи необычайной силы. Здесь есть окопная правда, глоток свежего воздуха, максимальное погружение в тему и искреннее желание писать максимально честно. Это еще не чернуха, но уже и не радостные законопослушные репортажи о воинах-интернационалистах. Боровик создавал удивительно сильные образы — вроде описания взлета с кабульского аэродрома транспортника, где самолет прикрывают штурмовые вертолеты. Они отбрасывают тепловые элементы, чтобы запутать ручные зенитные ракетные комплексы. Афганскую тему Боровик не забыл, написал о ней еще несколько книжек. Но именно те репортажи вместе с еще одной впечатляющей серией материалов, о службе в американской армии, сделали ему репутацию. Которая потом превратилась в статус одного из самых известных журналистов 1990-х годов.
Светлана Алексиевич. Цинковые мальчики. М.: Молодая гвардия, 1989
Третья по счету (после «У войны не женское лицо» и «Недетских рассказов») книга будущей нобелевской лауреатки по литературе Светланы Алексиевич, в которой фирменный стиль (у одних вызывающий восхищение, у других — негодование) отточен почти до совершенства. Вместо авторской речи сплошной поток сознания собеседников — участников войны; но в большой степени даже не их самих, а тех, кто остался дома и ждал их с войны, — матерей солдат.
«Пуля натыкается на человека, ты слышишь — его не забыть, ни с чем не перепутать — характерный мокрый шлепок. Знакомый парень рядом падает лицом вниз, в едкую, как пепел, пыль. Ты переворачиваешь его на спину: в зубах зажата сигарета, которую только что ему дал... Она еще дымится... Я не готов был стрелять в человека, я еще из мирной жизни... Из мира... Первый раз действуешь как во сне: бежишь, тащишь, стреляешь, но ничего не запоминаешь, после боя не можешь рассказать. Все будто за стеклом... За стеной дождя... Как страшный сон видишь. От испуга просыпаешься, а вспомнить ничего не можешь. Чтобы испытать ужас, оказывается, надо его запомнить, привыкнуть к нему. Через две-три недели от тебя прежнего ничего не остается, только твое имя. Ты — это уже не ты, а другой человек. Думаю, так…»
Тут уже нет никакого очарования войны, война какое-то исключительное, концентрированное зло. «Цинковые мальчики» формируют общий взгляд на Афган для всех 1990-х. В этой войне вообще нечем гордиться.
Сергей Козлов. Спецназ ГРУ. М., 2000
Это не одна книга, а целый цикл изданий, связанных между собой единой тематикой, которым предшествовали публикации в различных профильных журналах. Спецназ ГРУ существовал и раньше, но именно во время Афганской войны и в первые годы после ее окончания эта в общем-то непубличная структура превратилась в определенный бренд. Свою роль сыграла, конечно, и книга беглого разведчика Виктора Суворова (Резуна) «Аквариум», где он хвастался своим участием в учениях спецназа. Мотивы Суворова таинственны, вроде бы он писал пасквиль на ГРУ, но тысячи постсоветских мальчишек прочли этот текст на свой манер и узнали о том, что в СССР были сверхчеловеки вроде Рембо, а может, и покруче.
В 1990-х годах спецназ ГРУ периодически попадал на телеэкраны и в прессу: один отряд сдался противнику во время Первой чеченской войны, другие отряды вроде как участвовали во всех успешных и не очень операциях того конфликта. Про участие спецназа в Афганской войне ходили разные уважительные слухи. Понятно, что боец спецподразделений человек по определению не публичный. Тем не менее в конце 1990-х и начале нулевых годов появился своего рода спикер ветеранов спецназа (ну или сам назвавший себя таким) Сергей Козлов, под именем которого стали выходить сборники историй о различных операциях спецназа в Афганистане — от участия в штурме дворца Амина и до совсем уж секретных операций где-то на пакистанской границе. Война тут, конечно, суровая работа, но о прошлом всегда вспоминаешь с ностальгией. И конечно, авторы книги, как честные солдаты, никак не сомневались в правильности решений советского руководства, которое их на это войну отправила. Маятник отношения к афганской войне качнулся в другую сторону. Да, война, может быть, была и не очень хорошей, но честь русского оружия наши уж там точно не посрамили.
Родрик Брейтвейт. Афган. Русские на войне. М.: Corpus, 2013. Перевод с английского Антона Ширикова
В этом небольшом и субъективном списке есть одна книга, написанная иностранным автором. Родерик Брейтвейт — английский дипломат, в перестройку он был послом в России, а в 1992–1993 годы возглавлял Объединенный разведывательный комитет Великобритании. На отечественных конспирологических сайтах его периодически включают в список злейших врагов России, которые что-то злоумышляют против нашей Родины. Меж тем его книга проникнута уважением и даже симпатией к советскому солдату. Нет, он не воспевает победы советского оружия, но зато он подробно описывает героизм простых воинов.
Решение о вводе войск в Афганистан у Брейтвейта выглядит цепочкой трагических ошибок: не очень хорошо понимая, куда именно они вторгаются, подозревая американцев и китайцев в коварных замыслах, советские руководители развязали войну, не очень понимая, как из нее выбраться с минимальными потерями. В книге Брейтвейт упоминает и о том, что стало общим местом на отечественных сайтах ура-патриотической направленности: сейчас, во время бесконечной войны НАТО в Афганистане, рядовые афганцы вспоминают ту войну с Советским Союзом с ностальгией. В интервью автору этих строк Брейтвейт подтвердил: да, с ностальгией:
«Я сам не верил в то, что афганцы любят русских больше, чем нас или американцев. Но когда я приехал в Афганистан, то все мне отвечали: „Почему вы задаете такой глупый вопрос? Конечно, мы любим русских больше”. <…> Помню старого моджахеда из Герата, который говорил: „При русских было лучше”. Я тогда спросил: но разве русские не были более жестокими? „Нет, — отвечал он, — русские воевали честно, а американцы убивают наших детей и женщин с воздуха”. <…> Русские воевали более или менее, как и афганцы, оружие у них было в общем-то то же самое. Русские стреляли в афганцев, афганцы — в русских. Это было нормально, в Афганистане так воюют. Американцы же воюют при помощи кнопки. Они убивают с высоты 10 тысяч метров, и их даже никто не видит».