Надифа Мохамед
Автор романов «Black Mamba Boy» («Дитя черной мамбы») и «Orchard of Lost Souls» («Сад потерянных душ»), в которых она осмысляет свое сомалийское происхождение, историю семьи и традицию семейных преданий.
По-прежнему считается, что объяснять мир — мужская привилегия, за этим идут к мужчинам. Если мужчина пишет книгу, скажем, о молодом человеке, который рос, учился, женился, страдал, пережил развод и т. д., то это воспринимается как универсальная история о том, как живут все люди. А если женщина пишет такую же книгу о девушке, то это наверняка будет воспринято как ромком, чиклит [chick literature — женская литература, дословно — литература для цыпочек — прим. ред.], и в этой истории нет ничего универсального, речь идет о женщинах или об этой конкретной женщине.
Например, недавно появилась книга одной молодой американки северокорейского происхождения, повествующая о ее жизни в Северной Корее, очень интересно и парадоксально написанная, а ее продвигали скорее как путеводитель. Думаю, что если бы эту книгу написал мужчина, то дело бы обстояло по-другому. Писательница сталкивается с теми же предрассудками, что и женщина-хирург или женщина-футболист.
В основном я пишу о мужчинах — в том числе для того, чтобы лучше их понять. Пожалуй, женщины вызывают у меня меньше любопытства, чем мужчины. Но когда я пишу о мужчинах, я исследую и их отношение к женщинам, это очень важно для меня, поэтому в определенном смысле я пишу и о женщинах.
Моему отцу было очень приятно, что я написала книгу о нем [речь идет о дебютном романе Надифы «Дитя черной мамбы». — Прим. ред.]. Для моего отца язык и литература — значимые вещи, и он всегда советовал мне писать и много читать, и я думаю, что на мой нынешний образ мысли очень сильно повлияли книги и журналы, прочитанные в детстве. Остальные родственники думали, что я хочу посвятить жизнь искусству, а литература — что-то эфемерное и непрактичное. Но я вытянула счастливый билет: писательство стало моей профессией и принесло мне успех.
Я много езжу с Британским советом, и меня часто спрашивают (причем в разных странах), что значит быть британской женщиной сомалийского происхождения. Я не знаю! Конечно, Великобритания — это мой дом, место, где я состоялась, но я не ощущаю ее домом на 100 %. С другой стороны, я не чувствую, что Сомали — мой дом на 100 %. Моя семья — мигранты в третьем, даже четвертом поколении, мы всегда жили и живем как бы между мирами, и это часть нашей идентичности. Но предыдущие поколения позволили мне быстрее и легче встать на ноги в Великобритании. Мне грустно, когда я вижу молодых людей из других стран, которые вынуждены менять свое имя, перекрашивать волосы и стесняться своего происхождения. Мне кажется, это вопрос силы. Если ты чувствуешь себя сильным, то тебе гораздо легче, где бы ты ни находился.
В детстве я была очень религиозной. Сейчас многое изменилось, но это все равно во мне и определяет то, как я вижу мир. Вера и религия для меня разные вещи, но сейчас мне важнее всего этика. Мне кажется, нет ничего почетного в том, чтобы быть хорошим христианином или хорошим мусульманином и думать, что это как-то возвышает тебя над остальными. Гораздо важнее быть хорошим человеком в этом мире, и именно этому все мы стараемся научиться. Я встречала людей разных конфессий, у многих вера была важной частью их отношения к миру, но для меня самое главное — чтобы вера опиралась на справедливость и уважение к другим.
В современной литературе моя ролевая модель — индийская писательница Арундати Рой. Меня восхищает ее гражданская позиция, мне нравится, что она не боится критиковать то, что считает неправильным и несправедливым в Индии.
Если говорить в целом о женщинах, которые меня вдохновляют, то в Сомали есть потрясающая женщина Эдна Адан. Она работала в сомалийском правительстве и во Всемирной организации здравоохранения, а после того, как вышла на пенсию, основала медицинский центр, где принимают роды, учат акушерок, лечат детей и их матерей. Ей сейчас 80, но она полна сил и энергии. Для меня это пример женщины, которая не сидит дома, а меняет мир, которая берет и чинит то, что не работает, и пусть не все в ее силах, но она старается.
Дженис Гэллоуэй
Шотландская писательница, автор романов «The Trick is to Keep Breathing» («Фокус в том, чтобы продолжать дышать») и «Foreign Parts» («Чужие фрагменты»), двух книг «антимемуаров» и художественной биографии пианистки Клары Шуман.
Конечно, я феминистка. Покажите мне тех, кто не является феминистками, и я с ними разберусь! Я знаю, что некоторые девушки против феминизма, но они просто не сталкивались с тем, с чем сталкивалась я. Могу их понять, но не могу простить (смеется). Ну и надо признать, что многие просто сопротивляются свободе.
Писательство всегда ассоциировалось с мужчинами, для женщины было даже более естественным воевать, чем писать. Я была в Риме в музее и обнаружила там фрагмент письма, которое одна женщина написала своей подруге, спрашивая, собирается ли та сегодня на вечеринку. Это так современно! Наверняка они обменялись тушью для ресниц и помогли друг другу собраться на эту вечеринку, как делают все девочки во всем мире. В этой записке было что-то очень трогательное. На следующий день я вернулась в этот музей и стала искать другие следы женского присутствия. Там были фигурки богинь, фигурки женщин, которые приносят несчастье, но не было ничего, что рассказывало бы о повседневной женской жизни. Да, мы знаем Сапфо и стихотворения, которые от нее остались, но мы не знаем, как случилось так, что она стала писать, как она прожила свою жизнь, как был устроен ее день. Я считаю, что это огромное упущение.
На мой взгляд, в искусстве должно быть больше женщин, и среди книг, которые становятся классикой, которые передают по наследству и которые вообще что-то значат для Вселенной, должно быть больше книг, написанных женщинами. Я не фанат всяких универсальных списков и идеи, согласно которой одни книги гораздо важнее других, но у нас должен быть выбор. Ведь когда наша цивилизация накроется медным тазом, хотелось бы, чтобы сохранились истории, созданные женщинами, чтобы они тоже передали привет следующим поколениям.
Пример подобного привета — это шотландская писательница Джесси Кессон. Она умерла около 20 лет назад. Первую книгу Кессон посвятила истории своего детства. Она была дочерью проститутки в Абердине, от которой Джесси в 8 лет забрали в приют — она никогда не видела своего отца, а родители матери не хотели ее признавать. Ей не дали получить высшее образование: социальные службы решили, что в ее случае это будет тратой времени. Она не считала себя феминисткой, но всегда писала о женщинах, которые оказались в сложных обстоятельствах и вынуждены довольствоваться тем, что было полностью противоположно их подлинным желаниям и стремлениям. Всего она написала четыре небольшие, но блистательные, на мой взгляд, книги — такого голоса в литературе прежде не было. Ей, кстати, восхищалась Вирджиния Вульф.
Еще одна шотландская писательница, которую я очень ценю и которая тоже непростительно малоизвестна, — Мюриел Спарк, в этом году исполняется 100 лет со дня ее рождения. Уникальная писательница, мрачная и светлая одновременно, важная для ее романов тема — изменения, которые происходят с женщиной в течение жизни.
Сара Перри
Автор романов «After Me Comes the Flood» («После меня хоть потоп») и «The Essex Serpent» («Змей в Эссексе»), вдохновленных традициями готической и викторианской литературы. Роман «Змей в Эссексе» переведен на русский язык, а также удостоен премии «Waterstones» как лучшая книга года.
Для меня быть феминисткой означает считать, что женщина имеет полное и безраздельное право распоряжаться своей жизнью согласно собственным представлениям о прекрасном — ходить по улицам и не бояться харрасмента, получать такую же зарплату, как и мужчины и т. д.
Я белая гетеросексуальная женщина, я понимаю, что нахожусь в привилегированном положении: принадлежу к среднему классу, получила прекрасное образование и ученую степень, дееспособна. Поэтому я считаю, что мы должны слушать другие голоса: голоса женщин другого цвета кожи, женщин с инвалидностью, женщин-трансгендеров и женщин с трудностями, которых у меня не было. Я считаю, что моя задача — смотреть на мир шире и слушать людей, отличающихся от меня. То есть мне важно чувствовать себя отдельной личностью и в то же время частью женской половины человечества, многим представительницам которой не так повезло, как мне.
В романе «Змей в Эссексе» я стремилась показать, что викторианские женщины были сильными, умными, смелыми и эмансипированными. Конечно, у них были сильные ограничения в браке и при разводе, но они интересовались наукой, инженерным делом, математикой, политикой, ходили на забастовки. Они не были беспомощными бледными созданиями, которые сидят дома и чуть что падают в обморок.
Я выросла в очень религиозной семье, родители были баптистами и главной книгой в доме была Библия короля Якова. Я благодарна этому опыту, потому что, когда у тебя есть религия, ты растешь в поле больших философских идей — вечности, морали, добродетели, разных видов любви, веры. Многие думают, что я жила в клетке, но на самом деле я обладала большой свободой, в том числе свободой не думать о бойфрендах, дискотеках, музыке. Наоборот, с самого раннего детства я думала о больших понятиях, и это помогло мне стать той, кем я стала.
Однако женщина в христианской церкви не могла стать руководителем или учителем, и с этим я была не согласна. Женщине не разрешалось говорить на богослужениях, меня это злило, потому что я хотела иметь и высказывать свою точку зрения.
Я равняюсь на Хилари Мэнтел в писательстве и вообще во всем. Она страдала от серьезных болезней, которые изменили ее — в том числе как женщину. Я смотрю, как она справляется с жизнью, и не устаю восхищаться ее интеллектом, ее силой, ее талантом. Пожалуй, она величайшая из живущих сейчас писательниц, а начинала как и многие из нас — боролась с патриархатом и пыталась найти свой путь.
Дайана Берч
Профессор английской литературы в Ливерпульском университете, специалист по викторианской прозе и поэзии, автор работ о Джоне Рескине.
Для меня феминизм — это изучение истории женщин, в ходе которой их лишали возможности говорить, а также исследование способов борьбы за свои права. Я уверена, что изучение истории с феминистских позиций полезно не только женщинам, но и мужчинам, а разумный и спокойный подход к вопросам пола и гендера в конце концов и мужчин сделает более свободными. Многие британские (да и русские, мне кажется) мужчины страдают от слишком жестких представлений о том, что такое мужественность и что значит быть настоящим мужчиной, а это ведет к тому, что они чувствуют себя несчастными, к деструктивному поведению, к тому, что мужчины отказываются развивать те черты, которые не считаются традиционно «мужскими». Многие мужчины искажают собственную природу и мешают сами себе быть полноценными людьми.
Самые острые вопросы фемповестки сейчас — равная оплата труда, равное разделение ответственности при уходе за детьми и пожилыми родственниками, объективация и сексуализация женщины.
Мне кажется, что сейчас в британской литературе достаточно много самых разных голосов, в том числе и женских. Лично я не чувствую потребности услышать что-то новое.
Что касается женщин, которые служат для меня примером и источником вдохновения, то это старшие женщины в моей семье, умные, отважные и сострадающие. Большую роль в моей жизни играет моя коллега Джанет Бир, профессор и вице-президент Ливерпульского университета, в котором я работаю. Для меня важно, что она выступает против жесткой иерархии внутри университета и делает большой акцент на командной работе.
В викторианской литературе огромное разнообразие женских образов: есть женщины, которые брали на себя ответственность за свою судьбу, и есть те, что ждали у моря погоды, были женщины-бунтарки и были жертвы — точно так же, как и в современной литературе.
Кого можно назвать феминисткой викторианской эпохи? Мне кажется, поэтессу Элизабет Баррет Браунинг, жену поэта и драматурга Роберта Браунинга. В 1850-е она написала роман в стихах «Аврора Ли», который был очень прогрессивным для своего времени и при этом очень популярным. В этом романе Элизабет, отталкиваясь от личного опыта, описала путь поэтессы, которая совмещает работу и любовь. «Аврору Ли» читали не только интеллектуалы — он оказал большое влияние на самых разных людей.