Береза — нефть прошлого

Интервью с доктором биологических наук Владимиром Седых

Владимир Седых

Прежде всего, надо определиться, что это за леса, в которых размещен Академгородок? Здесь речь идет не об отдельных лесных массивах, а о территории, покрытой сосновыми лесами с примесью березы, никем по-настоящему не ухоженной, охраняемой от пожаров. Умные поселенцы собирались жить комфортно в нетронутой тайге, а оказалось, что через пятьдесят лет они стали существовать в лесной клоаке, захламленной лесным опадом и человеческим мусором, насыщенной энцефалитными клещами. И, как говорит персонаж очерка «Монстр Академгородка» из моей книги «Парадоксы в решении экологических проблем Западной Сибири», «никто не оспаривает значимость выдающихся достижений ученых этого городка, но, откуда им было знать, что такое сибирский лес, а по-нашему, тайга, будь она на юге или севере; что тайга, как таковая, — это дом для таежных зверей (медведя, соболя, белки, волка, лося, где они комфортно живут), но никак не дом для человека. Население Академгородка будет расти, а вместе с ним и численность клещей, размножаясь с помощью теплокровных животных — белок, бродячих кошек, собак и других животных. Придет время, вы будете бояться сходить с тропинок, ваша жизнь станет сущим адом — и вы или забудете свою науку, или, наоборот, будете сутками сидеть в лабораториях и двигать ее, не выходя на свет божий». Не знаю, как с наукой, а вот теперь наступило время, когда жители Академгородка и их гости действительно не стали сходить с тропинок, боясь заразиться энцефалитом от клещей или быть придавленным перестойным деревом. А всего лишь, собираясь жить в нетронутой тайге, человек должен был создать условия прежде всего благоприятные для жизни себе, а не для зверя. Ему нужно для этого много солнца, свободного места для детских прогулок, пикников, спорта — и, конечно, без энцефалитного клеща, ландшафт типа английских парков.

Не просто прореживать, а проводить реконструкцию таежного лесного покрова, обустраивая его с умом, создавая рукотворный ландшафт, сочетающий небольшие массивы леса и группировки деревьев с полянами, лужайками, с дорожно-транспортной сетью без всякого оставления кусочков тайги во дворах с клещами! В этом случае надо радоваться не тому, что белка на балконе бегает, а тому, что там сидит кошка и гонит белку оттуда, где ей быть не положено.

Несомненно, риск для существования тайги возникает, если в ней или рядом с ней поселился один человек или много людей, не владеющих знаниями закономерностей возникновения, развития и разрушения тайги, отработанных природной средой за миллионы лет существования лесов. Даже если человек исключил навсегда возникновение пожаров в тайге, без знания того, к каким последствиям это приведет, это еще не означает, что он не нанес ущерб существованию тайги. Ни в коем случае нельзя пользоваться методами лесопользования, придуманными человеком, не согласованными с этими знаниями законов жизни тайги. Их применение, как правило, ведет к негативным эколого-экономическим последствиям, которые нередко становятся неисправимыми. Недаром еще до нашей эры Цицерон Марк Тулий сказал (106–43 гг. до н. э.): «следует жить в соответствии с природой. При руководстве природой ошибаться никоим образом нельзя». Это высказывание древнего выдающегося мыслителя должно быть руководством для каждого сожительствующего с тайгой.

Пожары неизбежны в любом случае. Жизнь леса неотделима от огня. Огонь как разрушительный фактор, наиболее распространенный на лесных территориях, в течение длительного эволюционного развития лесов создавал в них свойства для возникновения и закрепления механизмов лесообразования такого типа, которые бы обеспечивали успешное восстановление леса и его длительное процветание. Природа подарила сосне, лиственнице, ели, пихте, березе, осине одно из главных свойств — иметь семечко крылатки, благодаря которой эти лесные породы (особенно сосна, лиственница, береза и осина) активно возобновляются на гарях. Разрушая органическую массу, накопленную в течение длительного развития леса, пожары создают условия для поселения этих древесных растений на минерализованном субстрате, на участках, сплошь лишенных лесной подстилки и растительности. Природа подарила им это свойство, чтобы семечко могло прилипать к грунту и прорастать. При наличии лесной подстилки мелкие семена зависают и отмирают и тем самым сильно снижают активность лесообразовательного процесса на плохо прогоревших лесных территориях. С постепенным увеличением мощности лесной подстилки повышаются ее водоудерживающие свойства и снижается доступ тепла в корнеобитаемые горизонты почвы, что ведет к появлению в живом лесном покрове влаголюбивых растений — багульника, кассандры, осоки шаровидной, сфагновых и долгомошниковых мхов. Начинается образование верховых болот. Однако в подавляющем большинстве своем эти леса в сильно засушливые годы просыхают и неминуемо сгорают дотла. Огонь, полностью уничтожив древостой и лесную подстилку мощностью 30–50 см с влаголюбивыми растениями, создает благоприятные условия для возобновления древесных растений и формирования лесов высокой продуктивности на минерализованной поверхности. Выступая в этом виде, лесные пожары являются своеобразным заслоном на пути развития болотообразовательного процесса и стимулятора лесообразования. В этом есть понимание исторической роли огня в жизни леса, позволяющее понять реакцию леса и другие разрушительные воздействия на его существование.

Причем молодых и сильных, а не таких, как я. Природа все предусмотрела — перестойный лес должен уходить, освобождая место для жизни молодых.

По роду своей деятельности я и не должен соответствовать образу ученого-лесника, созданного амбициозными поэтами, писателями, журналистами, домохозяйками и всякими академиками не от леса, не бывшими никогда в настоящей тайге. Я даже не ученый в общепринятом понимании, а всего лишь обыкновенный естествоиспытатель, натуралист, исследующий природу лесов по заказу общества на средства налогоплательщиков, и обязан результатами своей работы отчитываться ему, чтобы оно кое-что знало о безбрежном зеленом океане, полном тайн и опасностей, и использовало в своей деятельности. На склоне лет я понял, что из всего исследованного мной я узнал только крупицу знаний о тайге, но главное я уяснил для себя и делюсь с читателями: последствия любой деятельности человека в тайге должны всегда оцениваться только в сравнении с состоянием фоновых лесов, с жизнью аборигена природы, развивающегося без вмешательства человека. Руководствуясь этим подходом, я открыл множество парадоксальных результатов в деятельности человека в тайге; это я изложил в последних публикациях, по которым меня никак нельзя отнести к ученому-леснику, плачущему по вырубленным кудрявым березам.

И хорошо, что говорят об этом обыватели. Может, кто-то из власть предержащих будет чаще ремонтировать дороги, откуда несется пыль из под машин, или расскажет палеоклиматолог, что климат даже в голоцене, то есть последние десять тысяч лет, менялся несколько раз. А меня попросят рассказать о том, почему приобские сосновые боры, окружающие Новосибирск, ранее достигающие запаса высококачественной древесины до 700 кубометров на 1 га, из-за неумелого ведения хозяйства активно замещаются черемухой, гнилой осиной, дровяной березой и бурьяном, теряя свою роль и значение, которыми наделила их природа.

Откуда вы взяли, что я ругаю березу? В отличие от большинства лесников, я восхищаюсь этой лесной породой, благодаря которой состоялась русская цивилизация на севере после развала Киевской Руси. Из всех древесных растений Европейской России и Сибири она более широко используется человеком в хозяйстве. Прежде всего, древесина березы — это высококалорийное топливо, издавна и по сей день согревает человека, а уголь из нее используется в металлургической промышленности. Из коры березы издревле получали деготь, единственный смазывающий материал до появления нефти, используемый в колесном транспорте для смазки колес и осей. Из древесины изготавливают фанеру, лыжи, деревянные части стрелкового оружия и лафеты артиллерийских орудий, паркет и предметы домашнего обихода — берестяные изделия, — из корней плетут корзины, банные веники, ветви служат кормом скоту. Из листьев получают краски. Почки и сережки — корм для птиц. Отвар и настои почек применяют в медицине. Березовый сок используют в медицине и в пищевых целях. Древесина березы карельской и каповой идет на изготовлений самой дорогой мебели, различные поделки и многие другие изделия. Глядя на березу, обывателю следует знать, что большинство таксаторов по брони на фронт не брали, они по заданию правительства занимались изысканием высококачественной древесины березы, идущей на изготовление фанеры для самолетостроения, орудийных лафет и других деревянных частей оружия и военного транспорта. Так что по совокупности полезных свойств березы это дерево следует считать святым, благодаря которому русский человек сохранил здоровье, парясь березовыми вениками в бане и размножаясь на русской печи, натопленной березовыми дровами.

Да, пожалуй. Береза совместно с сосной действительно на протяжении всех веков развития русской цивилизации в лесах Европы и Сибири были как нефть сейчас — базовыми материалами существования человека. Береза, присутствуя издревле в лесном покрове страны, обеспечивала человека теплом, лекарствами и крутила колесо телеги, что дало славянину с другими народами занять территорию от Бреста и до Тихого океана. Сосна же этих отчаянных людей укрывала в жилищах от дождя, жары и зимней стужи, добротно построенных из ее древесины. Все остальные породы — осина, ель, пихта, лиственница, кедр — обычно обогащали и украшали жизнь этих людей только после выгнанной хвори в бане и сыгранной очередной свадьбы в сосновой избе. Наряду с этой ролью в жизни людей береза была и есть главнейшей лесообразующей породой в тайге и лесостепи. На гарях, возникших после пожаров на месте кедровых, еловых и пихтовых лесов, она первая заселяет пустоши, лишенные древостоев, вытесняя всех конкурентов из травянисто-кустарниковой растительности благодаря потоку миллиардов семян, заносимых ветром. Через 10–20 лет молодые деревца березы, образуют сомкнутые древостои и благоприятные условия для возобновления темнохвойных пород, которые начинают заселяться под пологом березы. Развиваясь под ней, пока она не выпадет от старости в 100–120 лет и ее место не займут древостои из кедра, ели и пихты. И только благодаря пожарам и экологическому свойству березы первой заселять гари на суглинках, благодаря сосне на песках, а лиственнице на гарях с вечной мерзлотой и поддерживается исторически сбалансированная структура лесного покрова в Европе и Сибири, устойчивая к любому воздействию природных и антропогенных факторов. Отсюда никак нельзя согласиться с теми лесопользователями, которые березовые леса относят к малоценным, забывая их роль в жизни их предков.

Да, в лесной зоне Сибири березняки, возникшие на гарях темнохвойных пород, в силу естественной старости распадаются практически на памяти одного или полутора поколений жизни человека. Сменив березу, под свой полог темнохвойные породы ее не пускают, и она покидает их до следующего пожара. Благодаря огню вернувшись на свое родимое место, она, не помня зла, пускает снова темнохвойные породы под свой полог и как нянька оберегает их от огня, пока в живом напочвенном покрове доминируют травянистые растения и зеленые мхи, слабо восприимчивые к огню. Надоев существовать полуголодными под пологом старой няньки, эти три безродных приемыша — кедр, ель и пихта — снова избавляются от нее и, обретя свободу, начинают активно бороться между собой за место под солнцем. В конце концов старший приемыш, кедр, избавившись от своих подельников, в возрасте более 200 лет становится властелином дома, построенного березой.

Образно говоря, не только нянькой для темнохвойных пород, но и даже свекровью для кипрея — иван-чая — и других цветущих растений, успевших поселиться на гарях ранее березы и посожительствовать с ней, пока она их напрочь не вытеснит, сомкнувшись пологом над ними. Кипрей в южной и средней тайге — сильный медонос, и, пока он доминирует на гари, будто проснувшись от сна, появляется множество пчел, ос, шмелей и других летающих насекомых, любителей нектара. Далее вместе с березой и осиной на травяно-кустарничковые цветущие растения начинают наступать типичные для тайги растения и мхи, создавая комфортные условия для возобновления кедра, ели, пихты. Лиственные молодняки охотно посещает птица, кедровка, будто специально созданная природой для посева кедра его тяжелыми семенами, которая прячет их про запас в мелкотравно-моховой покров. Этих захоронений хватает и ей, и мышам, и для возобновления кедра. Вслед за ним в этих местах поселяются ель и пихта, и они совместно с кедром образуют подрост и далее развивают второй ярус, который лет в 100–120 догоняет лиственные породы, и к 150 годам они совместно опять вытесняют послепожарные поколения березы и осины, которые исчезают до следующего пожара, не находя места жизни под пологом темнохвойных пород или влача жалкое существование на месте отпавших крупных деревьев. Пока, существуя под пологом лиственных насаждений, они крайне редко горят ввиду слабо восприимчивого к огню мелкотравномохового покрова, и это позволяет темнохвойным породам доживать до репродуктивного возраста. Кедр, поселенный кедровкой под сосняками на супесях, обычно их не сменяет из-за часто возникающих пожаров. В отличие от сосны и лиственницы, темнохвойные породы тонкокорые, и кедр не выдерживает температуру низовых пожаров, погибает. В связи с этим сосна преимущественно существует благодаря пожарам, не вытесняясь такой агрессивной породой, как кедр. А ель и пихта, поселившиеся под сосной, не находят под ней благоприятных условий для существования, обычно рано погибают и без пожаров. Среди семи лесообразующих пород, преимущественно образующих лесной покров Сибири, только кедр обладает наибольшей долговечностью, размножается съедобными семенами, разносимыми всеми таежными животными, которых природа наделила к совместному существованию с кедром. Видимо, возникший позже всех лесообразующих пород, природа наделила кедр этими свойствами, которые позволяют ему господствовать на любой территории Сибири, за исключением районов с вечной мерзлотой, степей и лесостепи. Это могучее и красивое дерево плодоносит начиная с раннего возраста и по 300 лет, снабжая всех животных в тайге съедобным орехом, численность его возрастает после урожайных лет, за это боготворит его человек, считая кедр святым деревом.

Записывайте. Работы Ивашкевича Б. А. «Маньчжурский лес», Б. П. Колесникова «Кедровые леса Дальнего Востока», Г. Ф. Морозова «Учение о лесе», В. Н. Сукачева «Основы лесной типологии и биогеоценологии», этих выдающихся мыслителей, а также идеи американцев Г. Каулса и Ф. Клементса, ставшие основой моих исследований лесообразовательного процесса в Сибири. Также вам будет полезно познакомиться с трехтомником «Русский лес» великого ученого-лесовода Арнольда Федора Карловича, основателя русской школы лесоустройства. В своей капитальной работе он сообщает, что император Александр III 4 апреля 1888 года подписал «Положение о обережении лесов» — лесоохранительный закон  и, как писал в 1893 году Ф. К. Арнольд, закон является выражением правительственного почина в деле приведения наших лесов в такое состояние, при котором они могли бы действительно иметь государственное или общественное значение как средство к развитию народных сил и к подъему их благосостояния. Но, в отличие от нынешнего лесного кодекса, правительство всем лесовладельцам — казенных, общественных и частных лесов — дало право самим устанавливать правила лесопользования, используя научные знания тех времен и результаты исследований территориальных лесничих, которые использовали в практике без согласования с Москвой. Правительство тогдашней России, понимая сложность выполнения различных разделов «Положения...», разработало и стало применять систему наказаний и поощрений, побуждающих лесовладельцев активно включаться в реализацию нового законодательства. И это незамедлительно положительно повлияло на всю лесохозяйственную деятельность собственников леса. Далее Ф. Арнольд пишет, для того, чтобы повысить интенсивность лесного хозяйства, лесовладельцам следует начинать осваивать лесохозяйственные знания, которые крайне мало распространены в народе. В этом случае необходимо специалистам писать книги так, «...чтобы общество нашло интерес и пользу для себя в этих книгах». В нашем лесном законодательстве много наломано дров, чего можно было бы избежать, если бы его разработчики прочитали старое и уяснили бы для себя, что и добавить-то было к нему нечего.

Из ныне живущих современников — сподвижники по освоению сибирского лесного дела — Семечкин Иван Васильевич, Соколов Владимир Алексеевич, Шишикин Александр Сергеевич, Залесов Сергей Вениаминович, исследователь Приморских лесов Петропавловский Борис Сергеевич и другие. Значимый вклад в изучение лесообразовательного процесса на основе генетической типологии внесли ученые Института экологии животных и растений под «крылом» Б. П. Колесникова — Е. П. Смолоногов, В. А. Кирсанов, П. Ф. Трусов, Е. М. Фильрозе, ушедшие, к сожалению, в «мир большинства», как говорят англичане.

Прочитайте моих «Таксаторов и Бичей», а потом «Таежные будни». Если увлеклись — возьмитесь за мои монографии «Аэрокосмический мониторинг лесного покрова», «Лесообразовательный процесс», «Парадоксы в решении экологических проблем Западной Сибири». Пока их будете осваивать и если позволит здоровье, я постараюсь написать третью книгу об открывателях сибирской тайги, и мы, надеюсь, снова встретимся — делиться впечатлениями о дремучей и еще далеко не познанной сибирской тайге.