Герт Ловинк. Критическая теория интернета. М.: Ad Marginem, 2019. Перевод Д. Лебедева, П. Торкановского Содержание
Как и ты, дорогой читатель, Герт Ловинк недоволен интернетом, ну а если ты им доволен, то нидерландский теоретик медиа с огоньком продемонстрирует, что и почему с интернетом не так. Голландец увлекательно разбирает трансформации социального в эпоху социальных медиа, процессы централизации при деградации анонимности и прочие актуальные материи, вплоть до цифрового детокса. Надо сказать, что сборник статей, скомпилированный автором из работ последних пятнадцати лет, особенно живо читается на фоне централизованного наступления Роскомнадзора на ум и совесть, посадок за комментарии и т. п.
«В режиме круглосуточной социальной доступности машина и приложение связываются связываются воедино в нашем теле. Расширение Человека, заявленное Маршаллом Маклюэном, становится Инверсией Человека. Как только технология опутывает наши чувства и проникает нам под кожу, дистанция между нами и технологией исчезает, и мы перестаем осознавать, что вообще-то эту дистанцию мы преодолеваем сами. Вторя Жану Бодрийяру, мы могли бы говорить об имплозии социального в умещающееся в руке устройство, в котором проявляется беспрецедентная аккумуляция объема памяти, вычислительной мощности, софта и социального капитала. Все моментально бьет нам по глазам, проникает в уши, ведомое нашими автономными кончиками пальцев. Это то, что так сильно восхищает Мишеля Серра в навигационной пластичности мобильного поколения, в гладкости их жестов, которую символизирует скорость большого пальца, за пару секунд отправляющего новое сообщение, управляющего мини-беседами, в миг схватывающего настроение глобального трайба. Продолжая ссылаться на французов, можно сказать, что социальные медиа как аппарат сексуального и спортивного «активного действования» становятся идеальным проводником для литературы отчаяния, нашедшей выражение в беспорядочном (политическом) теле Мишеля Уэльбека».
Ален Гироди. Здесь начинается ночь. Тверь: Kolonna Publications, 2019. Перевод М. Климовой
Французский режиссер и сценарист Ален Гироди стал известен широкой публике после фильма «Незнакомец у озера»; в 2013 году он взял приз за лучшую режиссуру в программе «Особый взгляд» Каннского фестиваля. Вскоре затем вышел роман «Здесь начинается ночь», удостоившийся премии имени маркиза де Сада. Герои этого сочинения — вполне скандального, с обывательской точки зрения, как и фильм — стремятся, по словам автора, «раствориться в таком желании, которое гораздо сильнее обычного сексуального влечения и не укладывается ни в какие рамки и определения». Несмотря на всю порнографичность, текст не лишен некоторой (не)детской невинности.
«Не уверен, что завтра мне захочется заниматься любовью. Правда, мы с Полем так давно знаем друг друга, что заниматься любовью нам вовсе не обязательно, поэтому ничего страшного, пусть приходит завтра, в конце концов, так даже лучше. И после весь вечер, пока я прогуливался по берегу Алзу (так называется речушка, текущая через Рокероль, а Рокероль — это город, где я живу), я думаю о Дедуле… Хотя, на самом деле, утром я тоже думал о Дедуле, мысли о нем, я бы сказал, вообще не ограничены никакими рамками, я представляю, как через пару дней загляну к нему, останусь на ужин, а затем мы ляжем и будем спать вместе всю ночь. Я знаю, что Мариэт будет нелегко с этим смириться, вчера, после встречи с жандармами, она не особо возражала, но теперь обстоятельства изменились, и решить эту проблему будет куда сложнее… Впрочем, я сразу же отгоняю от себя эти мысли, мы же все взрослые люди, в конце концов, мне сорок, а ему так и вовсе скоро сто, мы уже совершеннолетние, у нас есть все прививки, и мы можем делать все, что хотим, в нашей постели… И тут я могу полностью положиться на Дедулю, он не позволит, чтобы ему указывали. Так что да, я думаю об этом уже с утра, и теперь, устремив взгляд в воду Алзу, я внезапно осознаю невозможность интрижки с Дедулей… Провести с ним одну ночь, две ночи, три, четыре, пять, шесть, а потом… Зачем мне спать с Дедулей? Важна была именно первая ночь, но она уже никогда не вернется. И тут я понимаю, что сегодня вечером мне не стоит возвращаться к Дедуле, я еще не готов. Я боюсь. Боюсь, что ничего не выйдет. Боюсь, что Дедуля больше не захочет со мной спать. Я вообще не знаю, чем это может закончиться. Но еще больше меня пугает перспектива остаться сегодня вечером одному в квартире».
Алексей Казаков. Шпионаж под сенью муз. Как представители творческих профессий служили разведке. М.: Ломоносовъ, 2019
Литератор и историк Алексей Казаков специализируется на сюжетах, связанных с деятельностью всевозможных разведок, а в данном конкретном случае — на сложных романтических отношениях между шпионажем и сферой искусства. Материал накопан богатый (хотя местами качество его сомнительно), а подается по-журналистски доступно. Помимо достаточно известных историй (вроде сотрудничества Хэмингуэя с НКВД), попадаются экзотические, будто напрашивающиеся в роман «о попаданцах». Так, например, в книге описывается история эмигрантского художника Николая Глущенко, который не только работал на советскую разведку, но и давал уроки молодому Адольфу Гитлеру.
«День иссякал, эстафету принимали сумерки, готовые быстро сдаться темному вечеру.
— Слушаю вас, — деловито произнес „Захар”.
Глущенко осторожно посмотрел по сторонам и негромко сказал:
— Начну с главного. Гитлер готовится к войне с СССР.
Амаяк Кобулов задумчиво пожевал губами.
— Информация, как вы понимаете, сверхважная. Назовите источники.
Николай Петрович пояснил:
— Я встречался с руководством Украинского научного института. По сути, это одно из ведомств Министерства пропаганды Германии. Финансирование, контроль за их деятельностью очень плотные. Там работает некто профессор Кузели, он руководит научно-исследовательской частью. В частной беседе со мной он прямо так и сказал: война точно будет».
Ася Казанцева*Признана властями РФ иноагентом.. Мозг материален. О пользе томографа, транскраниального стимулятора и клеток улитки для понимания человеческого поведения. М.: АСТ, Corpus, 2019 Содержание
По замечанию автора, это книга о том, как разрушается граница между нейробиологией и психологией, образуя единую область когнитивных наук. С опорой на них можно при желании аргументированно продемонстрировать, что дух — или, если угодно, наше сознание — материален (а стало быть, верно и обратное, хотя книга вовсе не о том). Впрочем, обобщения такого уровня Казанцеву не столь заботят: она концентрируется на конкретных вещах, вроде нейроэкономики принятия решений и интенсивности переживаний посттравматических расстройств. Немаловажный визуальный бонус издания — иллюстрации нарисовал Олег Навальный, пока еще сидел в Орловской области в ИК-5.
«Здесь возникают интересные этические проблемы. Отличия в архитектуре нейронных связей делают людей разными — и неравными. Предполагается, что в таком неравенстве люди сами виноваты, и именно поэтому оно совершенно никого не беспокоит, в отличие от дискриминации по признакам, которые от воли человека очевидным образом не зависят. Если честно, это не совсем так: на способность осваивать новые знания все‐таки серьезно влияют врожденные факторы (и на силу воли, кстати, тоже), и еще сильнее — неравные условия в детстве, в которых человек тоже не виноват. Примечательный парадокс здесь в том, что если мы с вами когда‐нибудь построим совершенное эгалитарное общество с абсолютно равными образовательными возможностями, то именно генетические отличия в способностях выйдут на первый план и неравенство кандидатов в глазах работодателей и потенциальных половых партнеров будет в значительно большей степени, чем сейчас, объясняться как раз наследственностью. Впрочем, есть и хорошие новости: массово редактировать гены эмбрионов мы наверняка научимся раньше, чем построим эгалитарное общество. А еще, конечно, в огромной степени мы можем влиять на нашу архитектуру нейронных связей вполне осознанно, и значительная часть книжки посвящена тому, как делать это более эффективно».
Михаил Шифрин. 100 рассказов из истории медицины. Величайшие открытия, подвиги и преступления во имя вашего здоровья и долголетия. М.: Альпина Паблишер, 2019 Содержание
«100 рассказов» выросли из календаря исторических событий, придуманного для SMM в паблике Doktor.ru. Затея получила неожиданный разворот: авторские тексты «по случаю» прошли на предварительной стадии многоголовую научную редактуру, поскольку пресловутый паблик читают и комментируют врачи самых разных специальностей. В итоге получился занимательный коллективный набросок становления науки — в диапазоне от первых европейских применений презерватива для профилактики ЗППП до кейса кесарева сечения своими руками. Словом, насущная книга для тех, кто в детстве зачитывался «Справочником фельдшера»; прекрасно подойдет и тем, кто интересуется историей медицины, фармакологии и физиологии в зрелом возрасте.
«Есть несколько версий, кто и когда стал первым больным, получившим курс аминазина. Вероятно, раньше всех курс прошел все-таки 57-летний парижский рабочий, госпитализированный в декабре 1951 г. с расстройством поведения. Он ходил по улице с цветком в горшке, приставал к прохожим и произносил в кафе жаркие речи о том, что нынешнее поколение равнодушно к свободе и движется туда, куда ведут. Связали его с большим трудом. 50 миллиграммов аминазина успокоили пациента, через неделю к нему вернулось чувство юмора и он стал заигрывать с медсестрами; еще через две недели был выписан как „практически готовый к нормальному образу жизни”. Действительно, проповедовать в кафе любовь к свободе он перестал и даже забыл, как это делается».
Алеся Казанцева. Режиссер сказал: одевайся теплее, тут холодно. М.: Лайвбук, 2019
Алеся Казанцева многим известна по своему фейсбуку, а кое-кому еще в качестве ЖЖ-юзера eprst2000, чьи комичные посты про будни съемочной площадки тиражировались далеко за пределами индустрии рекламы и кино (см. культовый пост «Путь бобра»). «Режиссер сказал» — это, собственно, и есть сборник интернет-текстов, экспортированных на бумагу, что подразумевает известные издержки, вызванные сменой «быстрого» веб-формата на «медленный» книжный. Содержание не исчерпывается хитами про режиссерскую рутину, но изрядно приправлено жемчужинами бытовой наблюдательности и ироничной житейской мудрости.
«Я проснулась после ночной смены. Лежу. Туплю. Включила телевизор. Отвернулась от него. Рассматриваю одеяло. Потом встала, налила чай. Потом выпила его. Сижу в трусах и майке на кухне. Вся лохматая, как кусок пакли. Читаю сплетни про звезд шоу-б. Потом я полежала. Состояние мерзкое после ночной смены. Как похмелье, но накануне не было весело ни разу. Организм, который ты мучила всю ночь, говорит: „Не хочу, не хочу... Не трогай меня, убери свои руки, прекрати надо мной издеваться, скотина, всю душу ты из меня вынула, отстань от меня, Алеся, я тебя ненавижу!!! Меня от тебя тошнит!” Потом я решила, что мне срочно нужен маникюр. Темно-малиновые ногти. Думаю, ну все, надо собираться. Начала собираться. Легла и лежу. Встала, выпила кофе. Легла и лежу. Полазила по интернету. То есть собираюсь. Выключила телевизор. Включила телевизор. Почесала коту репу. Почесала коту живот. Усилием воли встала. Легла. Почесала себе ногу. Выключила телевизор. Повернулась. Включила музыку. Потанцевала в трусах перед зеркалом. Легла. То есть продолжаю собираться. Думаю, ну все. Сейчас встану. Полежу и встану. И так часов шесть. Потом вдруг слышу — раз! Раз! РАЗ! Ключ в замочной скважине поворачивается. Кто-то шуршит в двери. И становится понятно, что это ОНА. Как всегда, засовывает ключ от верхнего замка в нижний.
Когда мама зашла в квартиру, то я была в душе и уже досушивала голову феном. И уже в джинсах, натягивала кофту через голову, одновременно расчесываясь и брызгаясь духами. Мама говорит: „Алеська!” И дальше начинается вот этот эффект радио, когда работают все радиостанции одновременно, все передачи сразу».