Художники лунной столицы

Рецензия на книгу Мартина Гейфорда «Модернисты и скитальцы»

Martin Gayford. Modernists & Mavericks. Bacon, Freud, Hockney & the London Painters. London: Thames & Hudson, 2018

Книги по современному искусству редко попадают не только в приоритетные, как говорят книжные маркетологи, выкладки. Еще сложнее представить ситуацию, когда кассир в магазине, «пробивающий» книгу, походя делает ей комплимент. Даже если это лондонский кассир. Тем более если речь идет о работе, написанной не в жанре «освоим совриск за час», а о книге, которая предназначена для достаточно освоившей тему аудитории.

Возможно, все дело в авторе. Мартин Гейфорд — многолетний художественный критик Spectator и автор книг о современной живописи, он может похвастаться собственными портретами работы Люсьена Фрейда и Дэвида Хокни! Возможно именно поэтому устоявшиеся жанры работ об искусстве ему не указ. Его книга находится где-то посредине между академической историей живописи и свободным эссе-колонкой. Почти в духе Брюса Чатвина, которому, кстати, в книге тоже нашлось место — и на полотне Говарда Ходжкина в виде «кислотно-зеленого пятна».

Итак, Гейфорд сам назначает описываемую эпоху и место — с 1945-го по 1970-й, Англия. «Не то чтобы работы, созданные в Нью-Йорке, Рио-де-Жанейро, Дели или Кёльне, были менее великими или значимыми», но ему интересен именно этот период, время создания, расцвета и упадка так называемой Английской школы и ее главной, если предельно обобщить, интенции: переизобрести себя, переизобрести то, как создают искусство, да и само искусство тоже, разумеется, переизобрести. Но если автору нужно, он перескажет историю жизни более раннего Дэвида Бомберга (1890–1957) или «перелетит» через Ла-Манш в Париж, Лиссабон, опишет жизнь английских художников за Атлантикой. Недаром ведь книга названа «Модернисты и скитальцы» /вольнодумцы/белые — почти все значения maverick успешно нашли тут выражение.

Стратегии, ровно как художественная манера и пути жизненных странствий, у подопечных Гейфорда разнятся, безусловно, радикально. Так что работа у искусствоведа была непростая. Он экспроприирует все возможные методы анализа и подачи материала. Описывая бэкграунд и реперные точки биографий не только «главных» художников вроде Фрэнсиса Бэкона, Люсьена Фрейда и Дэвида Хокни, но и важных людей из второго и последующих рядов. Гейфорд практикует и психологический анализ — благо материалу бы тут позавидовал и венский дед Люсьена Фрейда.

Так, садомазохистские отношения Бэкона с главным любовником его жизни Питером Лэси, который избивал Бэкона, выкидывал его одежду, рвал картины, а после разрыва сознательно допился до смерти, своеобразным способом подпитывали творчество Бэкона, давали ему материал. А панические атаки Паулы Регу вводили ее в состояние сродни видениям Гойи. И позволяли ей найти созвучия и рифмы между травлей бродячих собак в Барселоне, картинами ее предшественников и своим фобическим творчеством.

При этом Гейфорд, хоть и разбирает, как холсты, простыни личной жизни художников, но никак не позволяет желтизне превалировать в своей палитре. Максимум может допустить уайльдовских острот — например, о персонажах светской хроники (жена скульптора Джейкоба Эпстайна застрелила свою соперницу из пистолета с перламутровой гравировкой) или властной элиты.
Тут больше ярких фактов: Фрейд смешивал краски на ладони, пока не заработал какую-то болячку, Бэкон же добавлял в краски пыль и грязь для фактурности. Ученики смеялись над тем расстоянием, на которое вытягивал перед собой кисть Уильям Колдстрим. Правительство США поддерживало и всячески пиарило своих абстрактных экспрессионистов в качестве культурной экспансии, одного из элементов «мягкой силы». Бэкон был крайне разочарован Ротко.

Анализа творчества, впрочем, больше — хватит если не для диссертации, то для порции научных докладов. Был ли ранний Фрейд сюрреалистом? Нет, убедительно доказывает Гейфорд, только «с сюрреалистическим налетом» (мне не нужны самые яркие цвета, как под опиумом с Кокто пару раз, говорил он, я стремлюсь как раз к самым обычным цветам). Почему он же не любил фотографию? «Она содержит уйму информации об особенностях света — и мало обо всем остальном». А вот Бэкон сначала тоже манкировал фото, но по другим причинам: он хотел, чтобы объекты были «немного не в фокусе», в этой расфокусировке видел «следы памяти», а потом, как известно, пришел к тому, чтобы просить помощников снабжать его фотографиями и серийно изображать обнаженной звезду свингующего Лондона (кроме своей тусовочности, любви к людям и алкоголю, она была известна как неуспешная похитительница кошек, едко комментирует автор) Генриетту Мораес.

Но, прежде всего, книга Гейфорда — это история искусства, идей, общественного мнения и даже немножко Англии. В Лондоне все сложилось «удачно» для зарождения абстрактного экспрессионизма, сюрреализма. И все это было самого радикального свойства. Ведь послевоенный Лондон был очень сильно разрушен, царила разруха и бедность, из «столицы мира» он превратился в «лунную столицу» (писательница Элизабет Боуэн), совершенно серую и монохромную (режиссер Дерек Джармен, автор «Хромы. Книги о цвете» в том числе), где мертвую тишину нарушало иногда только падение выбитого стекла, напоминающего музыку Дебюсси (шотландский художник Роберт Колкухоун). А вот, например, в Берлине сразу после поражения в войне, как метко сказал кто-то, абстракционизм бы просто не поняли и отвергли. Поп-арт же застолблен Америкой во главе с его королем Уорхолом.

И что неожиданно: «географическая» тема Англии и Америки становится, по свидетельству автора, почти основополагающей для становления и развития очень многих рассматриваемых английских художников (Бэкон и Фрейд не в счет, они исполины и маргиналы среди маргиналов). Ибо их съедали — комплекс неполноценности и мечта об Америке. Не только искусство Великобритании казалось очень многим старомодным, запаздывающим в своем развитии, излишне зарегламентированным. Не самому еще радикальному Бомбергу отказали в месте преподавателя художественного колледжа 300 раз, Алан Дэйви не смог продать за 7 лет ни одной картины в Лондоне, но первая же выставка в Нью-Йорке распродалась полностью, на ее открытие пришли де Кунинг и Поллок, а, несмотря на успехи Кандинского и Малевича, абстрактную живопись в Англии 1950-х годов считали чем-то неприличным. Англичан влекла свобода, сексуальность Нового Света. Послушать Хокни, Дэйви и того же Джармена — в Англии было просто не найти стоящего живописца.

Но книга успешно доказывает обратное. Да и тот же Рон Б. Китай, к слову, повторяя путь Элиота и Паунда, предпочел Америке «лунную столицу».