«Серебряному веку невероятно с ним повезло»: памяти Николая Богомолова
«Никакого тела, конечно же, не существует»
«Дискурс зла в творчестве Шостаковича глубок, масштабен и здорово проработан»
Косплей в декорациях XIX века и черносливовые тараканы
Как поэт Евгений Баратынский стал поэтом Евгением Баратынским
Детство, длинное и тесное, как гроб
Эксперименты ради экспериментов: о книге американского композитора, извлекавшего музыку электродами из головы
Как советские композиторы изобрели метамодернизм
Фамилия, взятая взаймы: жизнь художницы Паулы Модерзон-Беккер
Зачем власть в XVIII веке создала русскую литературу
Поэзия языка: как понимать стихи Мандельштама
«Художественная литература не является моим утешением»
«Пригов в Пизе показал мне, после какой секции начинает искривляться Пизанская башня»
«Искусство ничего не говорит о жизни, как жизнь ничего не говорит об искусстве»
«Юмор — это агрессия». Михаил Мельниченко — о советских анекдотах и дневниках
«Философия должна быть только грубой, резкой и в упор»
«Тот, кто сегодня защищает советское прошлое, автоматически защищает сталинизм»
Всем выйти из тени: как вернуть писательниц XIX века в историю литературы
Кто такая Маргарита Барская и почему о ней все забыли
«Столкновение с наукой всегда приводит к коллизии Франкенштейна»
«Чехов был не добрый, а нормальный»
Конспирологические детективы, места памяти и автофикция
Обломок рабочего пожара: мир и труд Алексея Гастева
Пять книг о Серебряном веке: от простого к сложному
«Мы живем в атмосфере мрака и отчаяния»: уроки жизни от Елены Блаватской
Все будет хорошо, Россия будет великой
Звучание-в-себе и ритуальная связь с мертвыми
«Современную поэзию едва ли можно называть лирикой»
«Эта прелестная женщина символизирует для меня бессмысленность и ужас террора»
Пять книг о феминизме
«А волк, душа несытая, под деревом зарытая, пускай себе гниет»
Ловец времени
Айседора Дункан и ницшеанская революция в танце
«Школьное чтение — это насилие над читателем»
«Эмиграция в каком-то смысле сломала Ходасевича»
Бах для жизни и смерти
«Я уже два года непрерывно сижу и читаю 90 томов Толстого»
«Не так важно, что именно читает настоящий маг»
Феминистки с бомбами
«В девяностые я обычно переводил „дискурс“ как „тип речи“»
«У дома есть ноги, лицо, лоб, череп»
Ленин, Батай и Терри Пратчетт
Джейн Джекобс, урбанистка и феминистка
Эмансипируй меня полностью
«Я пропустил вторую половину 1990-х, зачитавшись Ришаром Сен-Викторским»
Прятаться за мужской псевдоним малодушно и трусливо
«Русский постмодернизм ближе к модернизму, чем западный»
От истории партии к истории повседневности
«Если Набоков станет прекраснее хоть на йоту, у меня разъедется голова»
«XVIII век привлек меня возможностью эскапизма»
«Кинематограф — гадость, фальшь»
Дьявольская пружина Георга Лукача
«Открытость Венички миру зависит от количества выпитого»
«Меня упрекали в том, что я превратил Пушкина в постмодерниста»
Как писать историю американской музыки ХХ века
Угорь и реквием
Библейская femme fatale
«Пушкин прислал Елене Блаватской стихи из преисподней»
Придуманная жизнь Анны Лацис
Как становятся социологами литературы
«Я неплохо обхожусь без современной литературы»
Державин: поэт для чтения, а не для учебников
Державин: поэт для чтения, а не для учебников
«Гончаров плохо писал, но хорошо вычеркивал»
«Нужно захватить воображение будущего читателя»
Леви-Стросс — это же джинсы!
«Патриархальная некрофильская цивилизация побеждает»
«Старое — это новое новое»
«Некоторые знакомые Лосева не знали, что он верующий»
«Это здорово: мы открываем нового Лосева»
«Я буду жить и работать без любви»
«Шёнберг остался крайне недоволен „Доктором Фаустусом“ Томаса Манна»
«Не могу читать великого русского писателя Юрия Мамлеева»
«Бетховен был не настолько глуп, чтобы до старости восхищаться революцией»
«Мою библиофилию можно назвать стоической»
«Дьявол, которому все позволено»
«Я играл, пил и сдал экзамены на большинство пороков»
«У каждого во рту нога его соседа»
Русская готика
«Из сельских дебрей вампиров вывел Байрон»
Девичья игрушка, которою могут заниматься и мужчины
«Я историк, и поначалу я боялась слова „феминизм“»
«Есть киберпанки, а есть киберфеминистки, это же очевидно»
Чихают ли киты и был ли капитан Врунгель пьяницей
«Повесть „В ожидании козы“ была для меня важнее „Архипелага ГУЛАГа“»
«Я шла в овощной магазин за молоком, неся с собой том Диккенса»
«В мемуарах пишут, что Сологуб был колдуном»
«Гете и Шиллеру Жан-Поль показался каким-то безумцем»
«Из-за чтения книг меня исключили из школы»
Краткий гид по феминистской литературе
«Мистический путь Андрея Белого закончился крахом»
«Рыдающую чайку сменяет альбатрос»
«Маг — предшественник психоаналитика»
«В либеральном контексте феминизм попадает в ловушку»
«Блок-революционер был воспитан правоконсервативно»
«Я никогда так не смеялся над Гоголем, как в пять лет»
«Иванов, как и Блок, был готов ломать свою жизнь»
Против аббата-русофоба, москвичей и иллюминатов
«Альтюссер задушил жену, потому что его диалектика была не достаточно материалистической»
«Я никогда не читал Платона из соображений гигиены»
«Читаешь „Лягушек“ Аристофана и ржешь»
«Мы отправили Венедикту Ерофееву устав КПСС»
«Совмещал в себе еврейского фольклориста с Глебом Успенским и Чеховым»
10 писателей и философов, которые писали музыку
Раз в крещенский вечерок
«День этот был отмечен несчастливо, поскольку Роза укусила Великую Княгиню в физиономию»
«Никогда женщина-автор не может ни любить, ни быть женою и матерью»