На русском языке вышла вторая книга канадского философа Джордана Питерсона, известного своими яркими и неоднозначными выступлениями с критикой толерантности и политкорректности. Редактор «Горького» Эдуард Лукоянов — о том, почему «12 правил жизни» привели его в ярость.

Джордан Питерсон. 12 правил жизни: противоядие от хаоса. СПб.: Питер, 2019. Перевод с английского Н. Фрейман

Есть род мыслителей, которые выдающейся энергией своего ума приподнимают завесу тайны над лучащейся ясностью Бытия, делая очевидным то, что прежде было сокрыто. Стремясь к истине, они попутно меняют наши представления об объективной реальности, преобразуя в лучшую сторону мир, общество, да и саму человеческую жизнь. Подобно Сократу, они готовы пожертвовать собой ради общего блага, уверенные в том, что если не современники, то хотя бы потомки оценят их скорбный и возвышенный труд.

К ним никак нельзя отнести Джордана Питерсона, канадского клинического психолога, больше известного в роли звезды интеллектуального Ютуба. Не снискав особых успехов в работе по специальности, Питерсон открыл в себе талант эдакого шоумена от правых сил. Сейчас у его канала почти два миллиона подписчиков, а сам он прочно закрепился в статусе человека-мема, крайне популярного среди альтернативных правых и их симпатизантов.

В философии профессор Питерсон, говоря откровенно, самозванец. Областью своих философских интересов он объявил исследование тоталитарных режимов ХХ века, в первую очередь — коммунистических. То, что у Питерсона нет профильного образования и с историей диктатур он знаком лишь по художественным произведениям (профессор не устает подчеркивать свою особую любовь к Оруэллу), не смущает ни его самого, ни его подписчиков.

Политкорректность он объявил новой формой фашизма, чем и завоевал популярность среди правых «диссидентов», как им самим приятно себя называть.

«12 правил жизни. Противоядие от хаоса». Такое название носит вторая книга Джордана Питерсона, выпущенная на русском языке издательством «Питер» в серии «Сам себе психолог». Во всем мире она уже разошлась тиражом более двух миллионов экземпляров, подарив благодарным покупателям почти пятьсот страниц дельных советов о том, как им наконец измениться, чтобы получать удовольствие от жизни.

После того как 15 марта 2019 года Брентон Харрисон Таррант расстрелял 50 посетителей мечети и мусульманского центра города Крайстчерч, крупнейшие магазины Новой Зеландии приостановили продажу книги Питерсона. Однако довольно скоро, когда прежде не знавшая таких ужасов страна оправилась от шока, «12 правил» вернулись на прилавки. И это хорошо, ведь право на свободу слова и свободу доступа к информации пока никто не отменял.

Но почему же новозеландские книготорговцы так переполошились? Ответ, как ни странно, кроется в книге.

«12 правил жизни», как признается сам Питерсон, основаны на его заметках, оставленных на сайте Quora (американском сервисе вопросов и ответов) в минуты, когда он «отдыхал от работы или попросту отлынивал от нее». Судя по внушительному объему книги, профессор Питерсон действительно большой специалист в области отдыха от работы.

Надо отдать должное: в чем современным правым не отказать — так это в пропагандистском мастерстве и чувстве пресловутого «духа времени». Замаскированная под очередной трактат о личностном росте, книга оказывается беззастенчивой агиткой, направленной против мейнстримных представлений о социальной справедливости и заодно против всего, что смещается хотя бы немного влево от центральной оси политических координат.

Открывает книгу подобострастное предисловие доктора Нормана Дойджа, в котором Питерсон предстает великим борцом за свободу слова и просто отличным парнем, ставшим жертвой «левых экстремистов». Коллега Питерсона также усердно занимается биением головой об стену, сокрушаясь о бездуховном поколении миллениалов, озабоченных своими правами и забывших о своих обязанностях. Как и положено хорошему предисловию, текст Дойджа «выступает на разогреве» у книги, подготавливая внимательного читателя к тому, что сейчас им будут нагло манипулировать:

«С точки зрения релятивизма, наиболее близка к добродетели толерантность. Только толерантность обеспечит социальную сплоченность разных групп и спасет нас от вреда, который мы причиняем друг другу. Поэтому в Фейсбуке и других соцсетях вы выражаете свою так называемую добродетель, сообщая всем, как вы толерантны, открыты и сострадательны, и ждете урожая лайков».

Эта мысль красной нитью пройдет через всю книгу, обнажая главную проблему западных альтрайтов и крайне правых либералов. Проблема заключается в том, что они не могут представить себе человека, искренне желающего добра ближнему.

Но от патетики перейдем к книге. «12 правил жизни» — прекрасное пособие для тех, кто озлоблен на мир, но не может найти причину своей озлобленности. Автор предлагает нам богатый выбор: женщин, геев, трансгендеров, наркопотребителей. Параллельно Питерсон дает ценные советы о воспитании детей — например, решительно заявляя: «родителей должно быть двое». Советов о том, как быть, если вы все же по тем или иным причинам растите ребенка в одиночку, у Питерсона нет. Вы для него, судя по всему, просто не существуете.

Как, по мнению Питерсона, не существует и патриархата. В подтверждение своих слов он приводит неизвестно откуда и зачем взятую статистику (ведь обилие цифр всегда впечатляет неискушенного читателя) и, только не смейтесь, тот факт, что современные средства женской гигиены и противозачаточные таблетки придумали мужчины:

«Первый практичный тампон, Tampax, появился не раньше 1930-х. Его изобрел доктор Эрл Кливленд Хаас. Он сделал его из спрессованного хлопка и разработал аппликатор из бумажных трубок. Последний помог уменьшить сопротивление этой продукции со стороны тех, кто возражал против того, чтобы женщины себя трогали, а подобные аргументы в ином случае возникли бы. К началу 1940-х тампоны использовали 25% женщин. Тридцать лет спустя речь шла уже о 70%. Теперь тампонами пользуются четыре женщины из пяти, а остальные полагаются на прокладки, которые теперь являются гипервпитывающими и удерживаются на месте эффективным клейким слоем — совсем не как уродливые, крепящиеся к поясу гигиенические салфетки 1970-х годов, напоминавшие подгузники.

Угнетали ли женщин Муруганантам, Симпсон и Хаас или освободили их? А как насчет Грегори Гудвина Пинкуса, который изобрел противозачаточную таблетку? Каким образом эти практичные, просвещенные, целеустремленные мужчины были частью ограничивающего патриархата? Почему мы учим молодых людей тому, что наша невероятная культура является результатом угнетения со стороны мужчин? Ослепленные этим огромным допущением, такие разные сферы, как образование, социальная работа, история искусств, гендерные исследования, литература, социология и, все в большей степени, закон, обращаются с мужчинами как с угнетателями, и мужскую активность воспринимают как деструктивную от природы».

Или вот так Питерсон описывает, как еще в детстве мужчины становятся жертвами дикого ада под названием «гендерное равноправие»:

«Девочки играют в мальчишеские игры, а для мальчиков куда менее желательно играть в игры девочек. Отчасти это потому, что считается замечательным, когда девочка выигрывает в соревновании у мальчика. Так же нормально для нее проиграть мальчику. Для мальчика же победить девочку, наоборот, зачастую ненормально, а еще менее нормально ей проиграть. Представьте, что мальчик и девочка девяти лет начинают драться. Для начала, мальчик в этой ситуации будет выглядеть уже очень подозрительно. Если он выиграет, он жалок. Если проиграет — что ж, его жизнь может закончиться. Побит девчонкой! Девочки могут выиграть в своей собственной иерархии — будучи хороши в том, что они ценят как девочки. К этому они могут добавить победу в мальчиковой иерархии. Но мальчики могут выиграть, только выиграв в мужской иерархии. Они потеряют свой статус и среди девочек, и среди мальчиков, будучи хороши в том, что ценят девочки. Это будет стоить им репутации среди мальчиков и привлекательности в глазах девочек. Девочек не привлекают мальчики, с которыми они дружат, несмотря на то, что те могут им нравиться, что бы это ни значило. Девочек привлекают мальчики, которые выигрывают в соревновании за статус у других мальчиков. Если вы принадлежите к мужскому полу, вы просто не можете ударить представительницу женского пола так же сильно, как другое существо мужского пола. Мальчики не могут (и не будут) играть в по-настоящему соревновательные игры с девочками — непонятно, как они могут выиграть.

Так что, если игра превращается в девчачью, мальчики из нее выходят. Не становятся ли университеты, особенно гуманитарные, девчачьей игрой? Этого ли мы хотим?»

Джордан Питерсон
Фото: Mark Sommerfeld/ The New York Times

Эти «аргументы» легко разрушаются одним щелчком пальцев. Вот только делать этого не стоит. Ведь подобные Питерсону авторы только и ждут, чтобы кто-нибудь вступил с ними в дискуссию. Чтобы затем, когда у оппонента сдадут нервы, обвинить его в ущемлении фундаментального права на свободу слова и, при особенно развитой наглости, обозвать фашистом. Это поведение начинающего интернет-тролля, но уж точно не «наиболее влиятельного интеллектуала западного мира», как нам сообщает ремарка на обложке.

В одной из серий мультфильма «Бивис и Баттхед» (куда более умного, чем может показаться на первый взгляд) у Бивиса случается истерика. Он кричит, что хочет угнать бульдозер и сломать стену в женской раздевалке, потому что только так он, как ему кажется, сможет наконец увидеть обнаженную девушку. Женоненавистнические эксцессы Питерсона очень напоминают этот пассаж предельно фрустрированного Бивиса. Только в отличие от своего мультипликационного доппельгангера доктор Питерсон научился относительно ловко жонглировать именами выдающихся мыслителей прошлого (Ницше, Хайдеггер, Деррида и другие маркеры «интеллектуального» усердно расставлены по книге, дабы польстить читателю) и скрывать свои комплексы за маской бывалого мозгоправа.

Но главный источник зла профессор Питерсон видит в леваках, о многочисленных преступлениях которых он не устает напоминать едва ли не в каждой главе, обильно поливая крокодиловыми слезами жертв коммунистических режимов. В этом нелегком труде его верным товарищем становится упрощение, плавно переходящее в ложь. Будто сомневаясь в элементарной политической грамотности своего читателя, Питерсон следующим образом объясняет базовые принципы марксизма:

«Маркс пытался свести историю и общество к экономике, считая культуру угнетением бедных богатыми. Когда марксизм был взят на практическое вооружение в Советском Союзе, Китае, Вьетнаме, Камбодже и других местах, экономические ресурсы грубо перераспределялись. Частную собственность ликвидировали, сельских жителей подвергали принудительной коллективизации. Результат? Десятки миллионов людей погибли. Сотни миллионов подверглись угнетению вроде того, что до сих пор происходит в Северной Корее — последнем оплоте коммунизма. Получившиеся экономические системы были коррумпированными и неустойчивыми. Мир вступил в длительную и крайне опасную холодную войну. Граждане этих обществ жили лживой жизнью, предавали семьи, доносили на соседей — существовавших в нищете без жалоб (или с жалобами). Марксистские идеи были очень привлекательными для интеллектуалов-утопистов. Одним из первых архитекторов ужасов красных кхмеров, Кхиеу Сампхан, получил докторскую степень в Сорбонне, прежде чем стал номинальным главой Камбоджи в середине 1970-х. В своей докторской диссертации, написанной в 1959 году, он утверждал, что работа, которую осуществляют не-крестьяне в камбоджийских городах, непродуктивна: банкиры, бюрократы и бизнесмены ничего не дают обществу. Вместо этого они паразитируют на том истинно ценном, что производится в сельском хозяйстве, в малой промышленности и ремесленничестве. На идеи Сампхана благосклонно смотрели французские интеллектуалы, которые и даровали ему научную степень».

Как говорится, без комментариев.

Предельно упрощенная картина мира, которую продает своим поклонникам Питерсон, мало отличается от той, которую предлагает, скажем, Дэвид Айк и другие конспирологи. Просто замените рептилоидов на феминисток, а масонов — на академический истеблишмент и вы получите вселенную «Противоядия от хаоса».

Утешает одно: вряд ли в России и других странах бывшего СССР книга Питерсона будет продаваться так же хорошо, как на родине. Во-первых, нас все-таки миновала чаша политкорректности в ее западном виде, а значит и критика ее не заинтересует широкого читателя. Во-вторых, в «восточном» человеке все еще сильна безнадежная вера в идеалистический гуманизм и «светлое будущее», так что прагматичная этика Питерсона нескоро найдет отклик в его сердце.

И все же «12 правил» стоит прочитать хотя бы по диагонали тем, кто хочет понять механизмы славы во времена столь ненавидимых автором миллениалов-инфантилов. Безумные продажи Питерсону обеспечили лайки в соцсетях, над которыми, напомним, так иронизирует автор предисловия. Мы живем в эпоху, когда качество мысли зачастую определяется лишь ее формальным отличием от основного потока информации, получаемой из ленты новостей того же Фейсбука.