1. Скончался Геннадий Комаров, которого друзья называли Геком, один из основателей издательства «Пушкинский фонд». Много лет он выпускал важнейшую поэтическую серию: издал книги Бродского и Ахмадулиной, Шварц и Стратановского, Цветкова и Гандлевского, Гандельсмана и Еремина, Степановой и Барсковой. О Комарове вспоминают его друзья и поэты, которых он издавал; Полина Барскова посвятила его памяти стихотворение:
Покупал мне пирожное «Лунное» в «Норде»,
Оно же «Север».
Прочитывал мою рукопись,
Говорил: ты ешь, я буду читать.
Когда что-то нравилось, вскрикивал, вскрякивал —
Когда не нравилось, бледнел, молчал.
Потом спрашивал: как назовёшь эту книгу?
Я говорила.
Он смеялся: «как это скверно,
Как нарядно,
Какая же ты смешная».
Приносил ещё кофе.
Говорил: «в книге стихов должно быть очень мало стихов
Так мало, что если бы ещё хоть немного меньше,
Книги и быть бы не могло.
Книга должна быть всегда на грани исчезновения».
Где теперь твои каламбуры
Твои смешные выходки
Твои куплеты
Где заразительное веселье охватывавшее всех за столом?
Семье Комарова нужна сейчас денежная помощь, реквизиты можно найти в еще одном посте Барсковой.
2. «Нон-фикшн» закончится только завтра, так что эта ссылка еще может вам пригодиться: трудолюбивый Егор Михайлов, как обычно, собрал пакет с пакетами — сводный список всех рекомендаций «что вам срочно необходимо купить на ярмарке». Лидируют «Голландский дом» Энн Пэтчетт, «Однажды в Голливуде» Квентина Тарантино и «Имени такого-то» Линор Горалик, но вообще есть где развернуться (и разориться).
3. Борис Гребенщиков, получивший только что Премию Андрея Белого за заслуги перед литературой, выпустил путеводитель по священным местам Индии. Отрывок из книги публикует «Собака»: БГ здесь рассказывает о Канчипураме, который некогда называли городом тысячи храмов, и описывает главные храмы из 76 сохранившихся.
4. В Спасском-Лутовинове ураган повалил дуб, посаженный 198 лет назад Тургеневым. Директор музея Тургенева Сергей Ступин пишет: «Для всех, кто любит Спасское, для коллектива музея, для меня лично это невосполнимая утрата, которую пока трудно осознать. Дуб, посаженный Иваном Сергеевичем Тургеневым, был не просто главной природной достопримечательностью усадьбы, это был живой символ любви к родине». В августе дуб был признан «деревом года», а в следующем году должен был принять участие в европейском конкурсе деревьев.
5. PostPost публикует воспоминания разных людей о самиздате и тамиздате. «Я проглотила третью часть „Властелина колец” за ночь — наутро ее увозили в другой город. Ротапринт, жуткая слепая копия. А читать пришлось при свече, электричества в доме не было». «В метро пристал какой-то дядька, спрашивал, где взяла, просил контакты — говорил, что хотел почитать очень». «Наступил конец рабочего дня, звонит мама, как обычно: „Чем занимаешься, что купить по дороге — хлеб, молоко?..” А я ей: „Архипелаг ГУЛАГ читаю!” — „Ясно, хлеба куплю”, — почему-то картонным голосом сказала мама и повесила трубку». Очень классная подборка.
6. В журнале AGNI появился перевод стихотворения Александра Еременко «На вывод войск из Афганистана» (оригинал, кстати, находится в интернете только в ПДФ редкого полусамопального сборника «На небеса взобравшийся старатель», с. 13). Стихотворение изобилует именами: Язов, Громыко, Розенбаум, Проханов, Василий Теркин — так что тут требовался бы реальный комментарий; переводчик Форрест Гандер в своей заметке, впрочем, пишет, что, если заменить русские имена американскими, получится злободневное стихотворение об Америке (воевавшей в Афганистане в два раза дольше, чем СССР) с тем же посылом. «А где был мой голос, когда неумело проведенные бомбардировки с дронов убивали детей — даже в сентябре 2021 года? Что я думал давным-давно, когда решил принять участие в переводе стихотворения Еременко? Должно быть, думал, что моей вины тут нет. Теперь это стихотворение меня преследует, как будто я подхватил инфекцию. С каким эгоизмом мы заслоняемся своими словами, как бы спрашивает поэт Александр Еременко, если наших слов слишком мало и они приходят слишком поздно?»
Девятый год войны в Афганистане…
И я подумал: «Хватит мне молчать!»
Сейчас меня ругать никто не станет,
Что я решил об этом написать.
Сейчас меня, наверное, похвалят,
чтоб сразу напечатать здесь и там.
Ну кроме тех, кто на лесоповале,
все за Афган, но по другим статьям.
7. «Кольта» публикует статью Томаса де Ваала о живом классике азербайджанской литературе Акраме Айлисли, который живет фактически под домашним арестом: «Он не может покинуть Баку или посетить родную деревню. Он изолирован от старых друзей, от членов семьи и от читателей. Его книги были сожжены и изъяты из библиотек, из театров и из школ Азербайджана. В основном, по его словам, у него остается только жизнь его разума». Причина опалы — роман «Каменные сны», опубликованный в 2013 году в России; роман, предлагающий «двусторонний» взгляд на армяно-азербайджанский конфликт. Писатель гордится тем, что его роман мог спасти кого-то из армян от ненависти азербайджанцев. В то же время в Армении, по словам писателя и журналиста Марка Григоряна, «Каменные сны» тоже были истолкованы неверно: «...большая часть представителей армянской общественности — а лишь немногие из них даже просто читали книгу — сделала вывод, что азербайджанский писатель извинился, то есть доказал справедливость дела армян. <…> Смелый призыв Айлисли состоял в том, чтобы поставить армяно-азербайджанский симбиоз на более высокий уровень, чем проект построения нации в каждой из обеих стран. Этот призыв был услышан, но в основном остался без ответа».
8. В The Blueprint Лиза Биргер рецензирует роман Квентина Тарантино «Однажды в Голливуде», наконец вышедший в русском переводе Алексея Поляринова и Сергея Карпова. «Окруженный подробностями сюжет о неслучившемся убийстве Шэрон Тейт отходит на второй план. Куда важнее оказывается рассказ о Голливуде. Это место, где все ненастоящее, все истории перевираются, но дух настоящего рождается из притворства. Такое особенное признание в любви клюквенному соку старых вестернов: на самом деле Голливуд для Тарантино — это место, где только играют в насилие, а по-настоящему никого не убивают, и это хорошо». Собственно, именно из-за того, что вместить всю эту любовь к старому Голливуду, историю которого Тарантино блестяще знает, в фильм оказалось невозможно, режиссер и написал роман. В одном из флэшфорвардов романа, кстати, появится он сам — продолжатель любимых традиций.
9. В «Коммерсанте» Ульяна Волохова рассказывает историю «120 дней Содома» маркиза де Сада — написанного в Бастилии романа о чудовищной оргии, «во время которой самыми зверскими способами насилуют, пытают и убивают девушек (в том числе собственных дочерей) и юношей». Рукопись романа сам Сад полагал утраченной, но она нашлась и долгое время находилась в частном владении; одно время его использовали как источник в сексопатологической теории, затем он стал источником вдохновения для сюрреалистов и поводом для протеста феминисток (а с другой стороны, его рассматривали как неожиданно профеминистский документ — хотя эта трактовка представляется совсем уж натянутой). Есть здесь и вольная экранизация Пазолини, и, наконец, приобретение рукописи французским государством — как национального достояния.
10. Public Domain Review напоминает, какие произведения перейдут в общественное достояние в разных странах в следующем году. Там, в том числе, Платонов, Витгенштейн, Джим Моррисон и Рене Генон, некоторые вещи Конан Дойла и Набокова, а еще — «Винни-Пух».
11. Bustle публикует интервью с американо-нигерийской писательницей Ннеди Орокафор — одной из самых плодовитых и титулованных фантасток, называющей свой жанр африканфутуризмом (в противовес «афрофутуризму», который Орокафор считает лишь обобщающим штампом, хотя и объяснять, что такое «африканфутуризм», ей надоело). Новый ее роман «Noor» — история из недалекого будущего, в котором все события мира можно наблюдать в прямом эфире, органика объединяется с синтетикой, а люди всячески модифицируют свои тела (подборку рецензий можно прочесть на Book Marks). Орокафор обсуждает с Кристиан Кольярд киборг-идентичность: киборгами называет себя все больше людей с инвалидностью, вынужденных полагаться на протезы и вживленные в организм устройства, и Орокафор — одна из таких людей. Собеседники говорят о мотиве инвалидности в фантастике: вспоминают, понятно, кэмероновского «Аватара» с экзоскелетом. Впрочем, есть тут и разговор о совсем не таких дружелюбных девайсах — вездесущих камерах слежения.
12. Жуткая история из Америки. Рассказывает The New York Times: писательница Элис Сиболд начала свою успешную карьеру с мемуарной книги «Счастливая», в основе которой было пережитое ей в юности изнасилование: Сиболд тогда была студенткой, ей пришлось опознавать своего насильника, подозреваемого осудили и отправили в тюрьму — а сейчас, когда «Счастливую» решили экранизировать, исполнительный продюсер Тимоти Мучанте обнаружил в тексте много несостыковок. Было начато частное расследование — в результате которого Энтони Бродуотер, отсидевший в тюрьме 16 лет (с 1982-го по 1998-й), был полностью оправдан.
Сиболд, разумеется, пришла от всего этого в ужас; она принесла Бродуотеру извинения: «Больше всего мне жаль, что ту жизнь, которую вы могли вести, у вас несправедливо отняли. И я знаю, что никакие извинения не изменят того, что случилось с вами». Бродуотер принял извинения и сказал, что оба они в этой истории были жертвами. Мучанте теперь работает над другим фильмом — «Несчастливый»; Сиболд, возможно, перепишет свою книгу. В Slate тем временем вышла статья Лоры Миллер о том, что эта история меняет в восприятии «Счастливой»: «Сиболд нужно было верить, что ее насильник пойман, потому что иначе страх и неизлеченная травма сделали бы ее жизнь невыносимой. Безопасность ей могла гарантировать только поимка настоящего насильника. Ну а полиции и прокуратуре, которые не больно-то старались его отыскать, было все равно, какого чернокожего мужчину отправить за решетку».