Герметичный английский детектив с некоторыми особенностями, темное фэнтези как оно есть и антиутопия имени Цукерберга: предлагаем вашему вниманию очередной ежемесячный обзор переводной фантастики от Василия Владимирского. В сегодняшнем выпуске — книги Стюарта Тёртона, Майкла Р. Флетчера и Кэти Уильямс.

Стюарт Тёртон. Семь смертей Эвелины Хардкасл. СПб: Азбука; М.: Азбука-Аттикус, 2018. Перевод с английского Александры Питчер

Некогда роскошный, а ныне запущенный особняк в английской глубинке, в нескольких часах хода от ближайшей деревушки. Заросший сад, конюшня, домики прислуги — все тронуто тленом, несет семена грядущего распада. На праздник в честь помолвки наследницы поместья съезжаются разношерстные гости: отпрыски аристократических семейств с безупречными манерами и нувориши, только что сколотившие первый миллион, банкиры и отставные военные — каждый со своими надеждами, страхами и скелетами в шкафу. Между тем тень лежит и на прошлом поместья: девятнадцать лет назад тут погиб девятилетний сын владельцев усадьбы — убийцу быстро нашли и отправили на виселицу, но жизнь в эти стены уже не вернулась. И вот теперь все должно повториться снова: вечером, во время маскарада, здесь кого-то убьют, но на сей раз убийца уйдет безнаказанным — если только главный герой «Семи смертей Эвелины Хардкасл» не остановит преступника.

Роман Стюарта Тёртона (в 2018 году отмечен премией Costa Book Awards как лучшая дебютная книга Великобритании и Ирландии) по-своему вполне неплох: острая интрига, убийца и сыщик, запертые в замкнутом пространстве, клубок тайн, который осторожно распутывает главный герой, — все в лучших традициях английского «герметичного детектива». Но стал бы еще лучше, если бы пару месяцев назад в той же «Азбуке» не вышла книга Мариши Пессл «Проснись в Никогда». Слишком уж похожи две эти истории: и там, и тут герои попадают в бесконечный «день сурка»; им предстоит расследовать странное самоубийство — или убийство, замаскированное под суицид; из петли времени сумеет вырваться только один — таковы правила, раз и навсегда установленные неведомыми силами, затеявшими игру. Это краткое описание подходит и для «Семи смертей Эвелины Хардкасл», и для «Проснись в Никогда»: такое ощущение, что разделенные океаном авторы напевают одну мелодию, только аранжируют ее по-разному. У Пессл — «янг эдалт»: море эмоций, обаятельные герои, живые диалоги, трогательный хэппи-энд. У Тёртона — стилизация под классический английский детектив (тут обозреватели хором вспоминают Агату Кристи, самую яркую представительницу жанра): четкое понимание динамики малых групп, системное мышление, точные психологические портреты.

И еще одна оригинальная фишка, без которой эта череда совпадений выглядела бы совсем уж неприлично. Тёртон изобретательно обыгрывает тему маскарада: главный герой «Семи смертей...», потерявший память о своем подлинном «я», заново проживает один и тот же день в телах нескольких гостей поместья, может пообщаться с собой-завтрашним и собой-вчерашним, обсудить ход расследования, составить план действий. В какой-то момент роман превращается в натуральный лабиринт: чтобы не сбиться с пути и не потерять сюжетную нить, хочется потребовать у автора подробную схему — кто где стоял, о чем разговаривал и что решил, — но это, конечно, убило бы детективную интригу вернее, чем подсказка «убийца дворецкий».

Майкл Р. Флетчер. Без надежды на искупление. М.: АСТ, 2018. Перевод с английского Дарии Бабейкиной

Роман «Без надежды на искупление» адресован аудитории не то чтобы узкой, но с четко обозначенными границами, как носки-трусы-бритва и крем для бритья: мальчикам от восемнадцати до восьмидесяти в подарок к 23 февраля. «Темная фэнтези» как она есть: висельный юмор, тарантиновская экспрессия, кровища, грязища, кишки и прочие сомнительные прелести Средневековья. В набор, любовно собранный Майклом Флетчером, входят: комплект приключенцев стандартный — смазливый фехтовальщик, виртуозная воровка и стареющий воин, он же главный стратег и мозговой центр отряда (все трое — конченые мерзавцы, готовые не задумываясь распотрошить первого встречного); адепты ордена Геборене Дамонен, молодой, но зубастой религиозной секты, возглавляемой сильномогучим магом Кненгом Фюримером; воспитанный в монастыре мальчик Морган, которому предстоит стать богом; жирный каннибал Эрбрехен, колдун-манипулятор, способный внушать любовь к себе одновременно тысячам рабов; маньяки и монстры, стражники и крестьяне — в ассортименте.

Приключенцы планируют похитить Моргана, чтобы потребовать за него выкуп, Эрбрехен, чтобы заставить служить себе, Фюример запутался в интригах, которые плетут против него приближенные, — в общем, поклонники dark fantasy разберутся без труда. Смущают разве что эпиграфы то из Акиры Куросавы, то из Ги де Мопассана, затерявшиеся среди многочисленных цитат вымышленных философов и поэтов.

Один нюанс, впрочем, сразу выделяет книгу из всей массы подобных сочинений. Миром, который описывает Майкл Флетчер, правят безумцы — сумасшедшие в прямом, клиническом смысле слова: социопаты и пироманы, параноики и МДПшники, клептоманы и шизофреники с расщепленной личностью. Гайстескранкен, как их здесь называют, то есть буквально — «охваченные безумием». Силы их заблуждений достаточно, чтобы творить натуральные чудеса: завораживать толпы, поднимать мертвых, предсказывать будущее, создавать двойников, ходить по воде. Тот же эффект дает коллективная вера огромных человеческих масс; вот только добиться, чтобы сотни тысяч здравомыслящих обывателей одновременно поверили в одно и то же, — задача почти непосильная. Сумасшедшим такая нерассуждающая вера дается без особого труда, но, чем сильнее маг, чем могущественнее его иллюзии, тем быстрее он слетает с катушек и загоняет себя в гроб.

Флетчер большой знаток психических расстройств, психозов и неврозов: то, как он рассказывает о темной стороне магического, извините за выражение, сеттинга, заметно оживляет историю о пытках, убийствах, интригах и предательстве. Правда, в остальном «Без надежды на искупление» — dark fantasy как dark fantasy, сугубо для ценителей жанра. Наверное, можно было взглянуть на этот мир под другим углом, но тогда пришлось бы нарушить сложившуюся традицию, свернуть с нахоженной тропки, а к этому автор пока не готов.

Кстати, настольная или компьютерная игра могла бы получиться роскошная. Флетчер определенно зарывает свой талант в землю — напрасно, ей-богу.

Кэти Уильямс. Скажи машине «спокойной ночи». М.: Эксмо (Серия: Машина счастья. Дистопия для фанатов «1984» и «Черного зеркала»), 2019. Перевод с английского Сергея Степанца

В интересное время мы живем: антиутопия стала частью поп-культуры, «1984» годами держится в списках бестселлеров, а «451 градус по Фаренгейту» превратился в модный хипстерский аксессуар. Литература, которая по авторскому замыслу должна была вызывать дискомфорт, шокировать, провоцировать активное неприятие, служит для того, чтобы развеять скуку и скрасить досуг. Книга Кэти Уильямс вышла у нас в серии с анекдотическим названием «Машина счастья. Дистопия для фанатов „1984” и „Черного зеркала”» — хотел бы я посмотреть на фанатов Джорджа Оруэлла. Но это очевидная дань моде: антиутопического в обществе 2035 года, описанном на страницах романа «Скажи машине „спокойной ночи”» («лучшая литературная фантастика» прошлого года по версии сайта Kirkus), не больше, чем в нашем 2019-м.

Человечество не уничтожило себя в пламени ядерной войны, не кануло в пучину технологической сингулярности и даже не уступило место постчеловечеству. Сюжет книги крутится вокруг «машины счастья» Apricity, компьютера, который дает простые практические советы: что делать человеку, чтобы почувствовать себя счастливее, — ну там купить собаку, переставить мебель, развестись с женой или ампутировать фалангу пальца. Но лаборантка Перл, работающая с клиентами Apricity, и ее незадачливый босс Картер спокойно могли бы жить в 1990-х и трудиться в каком-нибудь филиале «Майкрософта», а Ретт, страдающий булимией сын Перл, — учиться в частной школе вместе с нашими современниками.

В мире мало что изменилось: корпоративные менеджеры все так же интригуют друг против друга, подростки ищут себя, влюбляются и бунтуют, матери стараются уберечь великовозрастных отпрысков от подлинных или мнимых опасностей, а стареющие художники придумывают безумные инсталляции и влюбляются в психопаток. Новые технологии играют в их жизни скромную роль — ничего похожего на перенасыщенную ноу-хау реальность хардкорных НФ-романов «ближнего прицела» вроде «Рифтеров» Пита Уоттса или «Отчаяния» Грега Игана. Рискну предположить, именно это отсутствие радикальных изменений и привлекло читателей в книге Кэти Уильямс — а также узнаваемость героев, реалистичность характеров и убедительность мизансцен.

Но важнее всего то, что в «Скажи машине...» отсутствует элемент, обязательный для любой антиутопии: тотальность, повсеместное явное или скрытое принуждение. Компания, производящая Apricity, не стала транснациональной корпорацией, ее не подмяли под себя спецслужбы, она так и осталась частной фирмой средней руки, не самой большой и не самой преуспевающей на рынке. Тесты — дело сугубо добровольное: можешь внести взнос и пройти обследование или отказаться от услуги, можешь следовать рекомендациям или отправить распечатку в мусорную корзину. Насилия в этом не больше, чем в проверке на уровень IQ или любом другом современном психологическом тесте. Впрочем, одно абсолютно фантастическое допущение в этом романе все-таки есть: в 2035 году «Фейсбук» не только существует, но и публикует видео с обнаженкой. Вот где настоящий ужас-то! Как тебе такая дистопия, Марк Цукерберг?

Читайте также

Суета вокруг ПЕН-центра, неизвестный Киплинг и писатели в Инстаграме
Лучшее в литературном интернете: 12 самых интересных ссылок прошлой недели
22 октября
Контекст
Пледовый жанр и залихватский роман
Книги, создающие рождественское настроение
24 декабря
Контекст
«Безгрешность» Джонатана Франзена: ЗА
Антон Долин: «Безгрешность» как чистый роман
19 сентября
Рецензии