Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Дана Томас. Fashionopolis. Цена быстрой моды и будущее одежды. М.: Альпина нон-фикшн, 2022. Перевод с английского Екатерины Захаровой, Натальи Кияченко. Содержание
Нет в мире места, где ситуация была бы более безвыходной и ужасающей, чем в Республике Бангладеш.
На этом клочке земли в бенгальском регионе, зажатом между Индией и Мьянмой, в 2019 г. насчитывалось 168 млн жителей, и почти четверть из них находились за чертой бедности. Страна занимает девятое место в мире по численности населения и десятое по плотности.
В 2018 финансовом году объем выручки от экспорта готовой одежды, сшитой 40 млн рабочих в Бангладеш, превысил $30 млрд. Таким образом, по данным ВТО, Бангладеш заняла второе место в мире по производству одежды после Китая/Гонконга. «Мы получаем 83% иностранной валюты из этого сектора, — рассказывает Сиддикур Рахман, президент Ассоциации производителей и экспортеров швейной продукции Бангладеш. — За счет швейной промышленности живут пятьдесят миллионов человек. Наша экономика зависит от нее». В ближайшие пять лет правительство планирует удвоить объемы производства.
Швейная отрасль Бангладеш сравнительно молода: она зародилась в 1970-х гг. после войны за независимость страны от Пакистана. В это время Южная Корея исчерпала квоты на экспортируемую в США швейную продукцию и текстиль, и предприниматели построили и оснастили фабрики в сельских районах Бангладеш. Как и в предыдущих случаях развертывания швейной индустрии на новом месте, в поисках работы на фабрики хлынули толпы крайне бедных молодых женщин, либо туда отправляли их семьи. Смехотворно низкие зарплаты и немыслимо длинный рабочий день сделал Бангладеш местом, где можно производить швейную продукцию с самыми низкими издержками, — новым Манчестером.
Поставщики возводили кустарные фабрики тысячами, зачастую не имея на то разрешений и не соблюдая базовых норм безопасности, например не заземляли электропроводку и не обустраивали запасные выходы. Однако система охраны всегда была на высшем уровне, чтобы удерживать рабочих на своих местах и предотвращать кражи. Предприятия Бангладеш с их работными домами были расположены далеко от головных офисов брендов, так что никто их не видел и ничего о них не было известно.
Бороться за изменение ситуации начали активисты неправительственных организаций, такие как Джуди Герхарт, глава Международного форума защиты прав трудящихся (International Labor Rights Forum, ILRF), некоммерческой правозащитной организации с офисом в центре Вашингтона (округ Колумбия), созданной в 1986 г. с целью борьбы за «достоинство и права рабочих в условиях глобальной экономики». Приветливая, но без лишних сантиментов, безоговорочно преданная делу Герхарт начала защищать права рабочих в 1992 г. в Мехико во время дебатов по поводу условий НАФТА*Североамериканское соглашение о свободной торговле (NAFTA).; в 2011 г. она стала исполнительным директором ILRF.
Фонд давно участвовал в борьбе с использованием детского труда в Бангладеш, однако 11 апреля 2005 г. на фабрике компании Spectrum Sweater Industries Ltd., в ветхом девятиэтажном здании в Саваре, округ Дакка, вскоре после полуночи произошел взрыв, в результате которого 64 человека погибли и 80 получили ранения. После этого, как рассказала мне Герхарт, активисты «обратили куда более пристальное внимание на предприятия швейной промышленности, начали следить за пожарами и авариями на фабриках, теснее сотрудничать с объединением „За чистую одежду“ (Clean Clothes Campaign) и Консорциумом прав трудящихся (Worker Rights Consortium), привлекая внимание общественности к брендам, уличенным в том, что их продукция производилась на какой-либо из этих фабрик».
Стратегия ILRF направлена на три ключевых аспекта: продвижение законодательных и политических реформ; необходимость более строгой корпоративной ответственности; поддержка и укрепление влияния работников и местных организаций трудящихся. Сопротивление сохраняется. Швейная промышленность приносит колоссальные средства правительству Бангладеш, и не только в отношении уровня доходов. Как сообщила мне Лиана Фоксвог, директор ILRF по организационным вопросам и коммуникациям, на 2018 год 10% членов парламента Бангладеш имели в собственности швейные фабрики, а у 30% собственниками фабрик были члены семьи. «Можете представить себе масштабы попустительства», — говорит она. И коррупции. И казнокрадства. Эти практики ведут к катастрофе, как это было в Нью-Йорке 100 лет назад.
* * *
В декабре 2010 г. в десятиэтажном здании швейной фабрики компании That’s It Sportswear неподалеку от Дакки вспыхнул пожар, хотя накануне представители Gap провели там проверку. На месте происшествия наблюдалась привычная картина: запертые пожарные выходы, выпрыгивающие из окон рабочие. Более ста человек получили увечья, 29 погибли. Этим бедствием дело не ограничилось: в период с 2006 по 2012 г. более 500 бангладешских работников швейных предприятий погибли в пожарах на фабриках. Поскольку That’s It Sportswear производила одежду для таких именитых брендов, как GAP, Tommy Hilfiger и Kohl’s, история попала в газеты. Зазвучали призывы к реформам.
Профсоюзы, общественные организации и представители брендов сели за стол переговоров для обсуждения норм безопасности на фабриках и пришли к юридически обязательному соглашению — Договору о пожарной безопасности и безопасности зданий в Бангладеш. Договор оставался неподписанным до зимы 2012 г., когда «Эй-би-си Ньюс» в Нью-Йорке, больше чем через год после катастрофы, подхватила историю That’s It Sportswear и задала дизайнеру Томми Хилфигеру и его генеральному директору вопрос о производстве, ставшем огненной ловушкой. Только тогда PVH Corp., владеющая брендами Tommy Hilfiger, Calvin Klein, Van Heusen, IZPD и Arrow и лицензиями на Michael Kors, Sean John и Speedo, согласилась подписать документ. Шесть месяцев спустя к договору присоединилась немецкая сеть магазинов Tchibo, но других желающих не нашлось, а для того, чтобы соглашение вступило в силу, необходимо, чтобы его подписали хотя бы четыре компании.
Ноябрьским утром, спустя восемь недель после того, как дело с договором по безопасности застопорилось, двадцатитрехлетняя Суми Абедин сидела за своей швейной машинкой на четвертом этаже девятиэтажной фабрики «Тазрин Фэшн» (Tazreen Fashion) в Ашулии в окрестностях Дакки, когда, по ее воспоминаниям, «появился человек и крикнул, что здание горит».
Управляющий и надзиратель уверили работников, что все в порядке.
«Пожара нет, возвращайтесь на свои места и продолжайте работать», — сказали они и заперли дверь цеха.
Сработала пожарная сигнализация. Надзиратели и охранники настаивали на продолжении работы, утверждая, что это учебная тревога.
«Минут через пять–семь я почувствовала запах дыма, — вспоминает Абедин, — побежала к дверям на лестницу и обнаружила, что они под замком... С нижних этажей шел дым». Ей удалось добраться до второго этажа, но это был тупик. Лестничная клетка была в огне.
Более 1100 человек оказались заперты. Доступные дверные проемы и лестничные клетки были тесными, а немногочисленные доступные пожарные лестницы пребывали в аварийном состоянии. Рабочие пытались снять с окон решетки. У одного получилось. Он прыгнул. За ним еще один.
«Потом прыгнула я», — рассказывает Абедин.
Она сломала руку и ступню. Работник, который прыгал вместе с ней, разбился насмерть.
В общей сложности пострадало более 200 человек, и как минимум 117 погибли. Половина тел обгорели до неузнаваемости. Это было самое страшное происшествие на швейном производстве со времен пожара на фабрике «Трайангл» веком ранее. Впоследствии обнаружились ярлыки, одежда и документы, подтверждающие, что на фабрике шили вещи для Sears, Walmart и Disney. Все три компании заявили, что «Тазрин» не была их официальным поставщиком.
Примечательно, что, как сообщила мне Лиана Фоксвог, даже после трагедии на фабрике «Тазрин» бренды «не видят необходимости» подписывать Договор о пожарной безопасности и безопасности зданий в Бангладеш. Это позволяет нечистым на руку владельцам фабрик, таким как Сохель Рана, чувствовать себя практически всемогущими.
* * *
Сохель Рана был настоящим головорезом. В тридцать с небольшим этот бангладешский делец был известен своим бахвальством и тактикой запугивания конкурентов. Он разъезжал по городу на мотоцикле во главе банды байкеров. Политический спекулянт, Рана сумел подчинить себе чиновников и полицию, которые сквозь пальцы смотрели на то, как он продавал наркотики и разбирался с предполагаемыми врагами. Рана занимался бизнесом вместе с отцом, который продал семейную землю в сельской местности в конце 1990-х гг. и приобрел небольшой участок в городе Савар. При помощи вооруженных охранников он захватил кусок земельного участка у своего бывшего партнера по бизнесу; еще один прилегающий участок он получил, подделав документы. Правоохранительные органы помалкивали. Как говорил один из пострадавших от преступлений Раны, «полицейские боялись».
В 2006 г. Рана построил шестиэтажный комплекс, в котором планировал разместить швейные мастерские, магазины и банк. Строительство шло быстро и обходилось дешево, без оглядки на правила градостроительного зонирования и нормы безопасности. В 2011 г. Рана сумел получить разрешение на надстройку еще двух этажей — как считают жители, с помощью взяток, типичного для Савара способа ведения дел. По свидетельству одного бывшего местного политика, город «рос быстро и хаотично». «Тут великое множество зданий, подобных „Рана Плаза“».
Утром 23 апреля 2013 г. работники пяти мастерских, расположенных в «Рана Плаза», усердно шили, когда здание содрогнулось от взрыва и стена второго этажа раскололась так, что в ней образовалась брешь. «Трещина была настолько широкой, что туда можно было просунуть руку», — вспоминает пять лет спустя Шила Бегум, коренастая молодая женщина, работавшая швеей в Tex Ltd.
Перепуганные рабочие хлынули на улицу. Менеджеры вызвали инженера, чтобы он оценил ущерб. Инженер хотел тут же признать здание непригодным для дальнейшей эксплуатации. Сохель Рана, проводивший в «Рана Плаза» встречу с журналистами, был не согласен. «Штукатурка обвалилась, только и всего, — будто бы сказал он. — Не о чем волноваться». Всех отправили по домам, но велели быть на рабочем месте на следующее утро.
Около восьми утра следующего дня, во вторник, Махмадал Хассан Хридой услышал стук в дверь. Его начальник и по совместительству сосед зашел напомнить, что их ждут на фабрике. Хридой, добродушный двадцатисемилетний парень, был в отличном расположении духа. На прошлых выходных он женился на своей беременной подруге, с которой они были вместе уже три года, а двумя неделями ранее сменил низкооплачиваемую работу воспитателя в детском саду на куда более хлебное место инспектора по контролю качества для компании — поставщика New Wave Style Ltd. в «Рана Плаза». Руководство заверило Хридоя, что, поскольку тот силен в математике, он быстро поднимется по карьерной лестнице. «Поэтому я туда и устроился», — поведал мне герой этой истории в 2018 г., пока мы обедали в KFC в Саваре.
Он послушался своего начальника и вышел на работу, как и все остальные, включая Шилу Бегум. «Я была в панике», — вспоминает она, пока мы шагаем рядом по пешеходной дорожке в Саваре под палящим полуденным солнцем. По словам Бегум, тем утром на работу вышли все, так как боялись, что в противном случае в конце месяца им выплатят меньше положенного. По курсу того времени минимальный размер заработной платы в Бангладеш составлял $38 в месяц, то есть треть прожиточного минимума, который экономисты рассчитывают, исходя из основных потребностей, таких как оплата жилья, покупка продуктов и одежды. (В январе 2019 г. эта сумма выросла до $95, что по-прежнему составляет лишь половину прожиточного минимума.)
«Я занималась своим делом, шила для французского бренда джинсы вроде тех, что на вас сейчас, как вдруг электричество отключилось, — рассказывает Бегум. — Через несколько минут заработали генераторы». Едва загудели двигатели, здание начало дрожать.
«А потом оно рухнуло».
Она замолкает и смотрит на меня. Ее темные глаза тускнеют, как будто кто-то потушил свет изнутри.
«Кусок бетонного потолка упал мне на руку, а волосы затянуло в швейную машину, — продолжает Шила. — Я с трудом распутала волосы, но руку высвободить не смогла». Шестнадцать часов спустя ее нашли соседи, которые, как и сотни других людей, присоединились к спасательным бригадам, работавшим на месте. «Они появились с железными прутьями и обрезками труб и вытащили меня, — вспоминает она. — Говорили, что мои внутренности были там повсюду. Я отключилась и двадцать семь дней провела без сознания».
Хридой проверял готовые джинсы на седьмом этаже, когда вдруг стало темно и тихо. Генераторы заработали, и, по его воспоминаниям, «появилось ощущение, будто пол подо мной движется, а потом он исчез». Когда Хридой открыл глаза среди обломков, то понял, что придавлен бетонной опорой. Постепенно все вокруг начало приобретать более четкие очертания, и Хридой увидел, что оказался лицом к лицу со своим приятелем, Файсалем, который работал на втором этаже за швейной машиной. «Я не знаю, что именно произошло, — рассказывает Хридой приглушенным голосом. — Видимо, мой этаж провалился до его этажа». У Файсаля был проломлен череп. «Я видел, как его мозг вытекает наружу».
Хридой начинает плакать. «Не могу забыть, как прямо передо мной ему снесло голову, — произносит он, всхлипывая. — Воспоминания до сих пор меня мучают».
Катастрофа на швейной фабрике в «Рана Плаза», в которой 1134 человека погибли и 2500 пострадали, стала крупнейшей в современной истории.
«Я потеряла всех своих друзей, — говорит Бегум. — Многих так и не нашли».
* * *
В пять утра по стокгольмскому времени директора по устойчивому развитию H&M Хелену Хельмерссон разбудил телефонный звонок. На линии был представитель компании в Саваре, который рассказал об ужасах обрушения в «Рана Плаза» и заверил, что официально H&M ничего там не производила. Тем не менее Хельмерссон предупредили, что контрагенты H&M могли иметь одну из мастерских в «Рана Плаза» в качестве субподрядчика; до окончания расследования ни в чем нельзя быть уверенными. Учитывая, что H&M — крупнейший в Бангладеш экспортер одежды, даже если компания не причастна к трагедии, она может стать мишенью борцов за права трудящихся как символ зла, связанного с выводом производства за рубеж. Это и недостаток контроля, и несоблюдение норм безопасности, и нарушения прав человека, и запутанные цепочки поставки, которые невозможно отследить. Двумя часами позже, ровно в 7:00, Хельмерссон встретилась с генеральным директором H&M Карлом-Йоханом Перссоном, чтобы скрупулезно проработать текст заявления компании о происшествии в Бангладеш.
«Ни одна из швейных мастерских, расположенных в здании, не производила одежду для H&M, — сообщалось в заявлении. — Важно помнить, что трагедия стала следствием проблем инфраструктуры в Бангладеш и не имеет непосредственного отношения к текстильной отрасли. То, что ни одна из фабрик не связана с поставками в H&M, не означает, что мы не принимаем участия в поиске конструктивных решений существующих проблем».
Большинство брендов предпочли промолчать.
Как рассказала мне Фоксвог, «после катастрофы не нашлось тех, кто сделал бы шаг вперед и признал, что имел производство в „Рана Плаза“».
Чтобы выяснить, какие бренды работали с маcтерскими в «Рана Плаза», команды исследователей провели месяцы, разбирая обломки в поисках лейблов, просматривая базы данных импортеров и сайты фабрик, чтобы добыть информацию о поставщиках. «Это была серьезная проверка данных», — резюмировала она.
В ответ на факты Walmart заявила, что заказы компании передавались субподрядчикам в «Рана Плаза» без ее ведома, французская Carrefour отрицала наличие там производства, а JCPenney и Lee Cooper / Iconix не дали комментариев. Когда стало ясно, что одежду более чем десятка американских и европейских брендов, вне всякого сомнения, шили в «Рана Плаза», большинство из них уклонились от требований выплатить компенсации пострадавшим и семьям погибших. В отсутствие соглашений по правам трудящихся они были не обязаны платить.
На сей раз после лавины обличающих материалов в СМИ брендам пришлось попотеть. Двойной удар — сначала «Тазрин», потом «Рана Плаза» — это было уже слишком. Они обязаны что-то сделать! Тогда и вспомнили об инициативе, которую игнорировали в течение двух лет: Договор о пожарной безопасности и безопасности зданий в Бангладеш.
За шесть недель документ подписали 43 компании, включая Primark, Inditex, Abercrombie & Fitch, Benetton и H&M, переименовав его в Соглашение о пожарной безопасности и безопасности зданий в Бангладеш (Accord on Fire and Building Safety). К октябрю число компаний-участниц достигло двухсот, в их числе Fast Retailing (холдинг, владеющий Uniqlo) и American Eagle.
Множество других брендов, в основном американских, уклонились, сославшись на опасения навлечь на себя судебные иски. В июле компания Walmart сообщила о подписании аналогичного соглашения — Альянса за безопасность рабочих в Бангладеш (Alliance for Bangladesh Worker Safety). Среди подписавших его компаний были Gap, Target, Hudson’s Bay Company (владелица Saks Fifth Avenue и Lord & Taylor) и VF Corporation (владелица Lee Jeans, Wrangler, The North Face и Timberland). Однако участие в Альянсе не налагает на компании юридических обязательств, и общественные организации посчитали эту меру менее действенным и искренним шагом, чем Соглашение о пожарной безопасности и безопасности зданий в Бангладеш. Как пояснила мне Фоксвог, Альянс распространялся на «меньшее число участников и работал с более мелкими фабриками». Кроме того, его положения носили рекомендательный характер — это схема, доказавшая свою несостоятельность в течение десятилетий пожаров и аварий.
Избежать обсуждения в новостях случившегося в «Рана Плаза» было невозможно. Затем последовали шумные информационно-просветительские кампании. Тем не менее американцы так и не поменяли свои покупательские привычки. В 2013 г. они потратили на одежду $340 млрд — вдвое больше, чем на новые автомобили. Значительная часть купленных вещей была произведена в Бангладеш, в том числе и работниками мастерских в «Рана Плаза» незадолго до катастрофы.