В издательстве Academic Studies Press / БиблиоРоссика вышла книга «Пролетарское воображение». Ее автор — специалист по русской революции и русскому утопизму Марк Стейнберг — обращается к литературному творчеству представителей рабочего класса, подробно анализируя и находя в нем отражение ключевых событий одного из самых драматичных периодов российской истории. Сегодня «Горький» публикует небольшой фрагмент первой главы книги под названием «Культурная революция: становление пролетарской интеллигенции», в которой Стейнберг предпринимает экскурс в историю разных образовательных проектов, ориентированных на пролетариат.

Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.

Марк Стейнберг. Пролетарское воображение. Личность, модерность, сакральное в России, 1910–1925. Бостон / СПб.: Academic Studies Press / БиблиоРоссика, 2022. Перевод с английского Ирины КлимовицкойСодержание

Построение народной культуры

Очевидно, что появление в позднеимперской России довольно значительного числа людей из представителей низших классов, которые обладали образованием, уверенностью в себе и личной свободой, чтобы оформиться в категорию, которую наблюдатели назовут новой «интеллигенцией из народа», зависело не только от «силы их собственного духа». Возможность их появления была обусловлена рядом социальных и культурных изменений к лучшему в обществе, помимо распространения грамотности и образования среди широких масс населения. Не меньшее значение имело расширение публичной сферы, в которой идеи могли рождаться, выражаться, передаваться, а люди со схожим образом мыслей могли находить друг друга и объединяться. Многие из этих улучшений проводились сверху, по инициативе сочувствующей или обеспокоенной положением дел элиты, и при всей половинчатости и манипулятивности проводимых мер они все же помогали простым людям задуматься о своей жизни и даже изменить ее. Параллельно этому непрерывно развивались возможности и навыки самоорганизации.

Рост городов и индустриализация увеличивали озабоченность государства и общества культурным и нравственным уровнем простого народа, что порождало различные проекты воспитания и обучения масс с целью повышения их культурного уровня. Многие образованные представители элиты (в том числе социалисты и профсоюзные лидеры), побуждаемые либо страхом перед «темными низами», либо намерением нести просвещение как необходимое благо, либо обоими мотивами сразу, присоединились к попыткам государства и церкви цивилизовать народную среду, особенно быстро растущую среду городских рабочих, привнести в нее то, что считалось основами «культуры». Культура в ту пору понималась и в России, и в Европе не как открытая система, в которой конструируются смыслы, но как некий абсолютный кодекс знаний, идей, норм поведения, куда входят, помимо прочего, трезвость, разумность, самоуважение, чувство общности, признание роли образования. Это движение, получившее в России название «культурничество» или «культуртрегерство» (от немецкого слова «культуртрегер» — человек, который несет культуру), принимало самые разные формы, среди которых и обучение взрослых, и создание обществ трезвости, и борьба за качество отдыха, и издание книг для народа. Все эти начинания глубоко затрагивали жизнь простых людей, особенно зарождающейся рабочей интеллигенции.

С точки зрения рабочих, стремившихся к саморазвитию, эти культуртрегерские меры помогали им дополнить начальное образование, полученное в детстве, открывали новый доступ к знаниям и культуре. Количество подобных мотивированных рабочих впечатляло. Один из педагогов, выражая мнение многих, говорил, что у народа есть великая жажда знаний, и отмечал с восхищением (и некоторой снисходительностью) то, что взрослые люди, приходя учиться на курсы, на вопрос, что они хотят узнать, отвечают «все знать хочу». Профсоюзные лидеры также находились под впечатлением: «переживаемое теперь рабочими стремление к знанию, — писал профсоюзной активист в 1907 году, — напоминает подобное же явление в середине 90-х годов, когда первое массовое пробуждение рабочего класса толкало его не только к борьбе за лучшие условия труда, но и к свету знания». Но, продолжал он, разница между тем временем и нынешним «громадная». Тогда речь шла о сотнях и тысячах рабочих, а сейчас о сотнях тысяч. Тогда умственные запросы были «элементарнее», а руководящей силой была почти исключительно интеллигенция, теперь же «движение исходит от рабочих, ими направляется и определяется». Лев Клейнборт подчеркивал, что не меньшее значение имеет и то обстоятельство, что в 1890-е годы тонкий слой «народной интеллигенции» был полностью изолирован от основной массы рабочих, теперь же культурная работа приняла множество форм, так что наметился рост «промежуточного слоя» культурных рабочих, который может служить соединительным звеном между «идейными верхами» рабочего класса и его «низами».

Развитие издательского дела в России создавало важное общественное пространство, благодаря которому стремящиеся к знаниям представители низших классов могли повысить свой культурный уровень и расширить кругозор. Многочисленные газеты, журналы, брошюры и книги являлись для широких масс источником новостей, идей, историй, которые становились поводом для размышлений: поучительные рассказы о трудностях жизни, хорошо известных простому человеку, занимательные повествования о сторонах жизни, с которыми ему сталкиваться не приходилось, описания стран как обычных, так и экзотических, свежие новости, которые обнажали проблемы и перспективы современной жизни, произведения прозы и поэзии — все это одновременно поучительный и тревожный пейзаж окружающего мира. Огромный спрос на литературу для народного чтения в конце XIX — начале XX веков неоднократно обсуждался, издатели реагировали на него и стимулировали его, публикуя множество дешевых изданий, предназначенных специально для аудитории из низов. В этот ассортимент входили как дешевые издания русской классики или брошюры доступного религиозного содержания, так и коммерческие «бульварные романы» — авантюрные, криминальные и любовные; как низкопробные (с точки зрение многих современников) многотиражные дешевые газеты наподобие «Газеты-копейки», так и журналы серьезные, ориентированные на более взыскательных народных читателей. Конечно, некоторые читатели низших классов считали идею о том, что народу требуется отдельная литература, оскорбительной; они полагали, что им следует читать те же книги и журналы, которые читают все люди, исходя из того, что культура является универсальной.

В городах развивалась публичная сфера, появлялись новые различные гражданские институты, что неизбежно порождало условия, в которых люди могли объединяться для защиты своих интересов, несмотря на все ограничения, накладываемые политическим и общественным строем. Для низших городских сословий в первое десятилетие ХХ века, особенно после революции 1905 года, которая стимулировала рост общественной самоорганизации и заставила государство признать ее законодательно, открылись широчайшие возможности для создания добровольных объединений и продолжения образования. Рабочий (особенно из числа квалифицированных) мог вступить в общество взаимопомощи, в профсоюз (их легализовали в 1906 году), в рабочий клуб или в подпольную политическую партию (многие из них были частично легализованы после 1905 года). Рабочие писатели склонялись участвовать во многих из этих организаций. Но наибольшее значение для развития интеллектуальных и литературных устремлений таких личностей имели неформальные способы продолжить образование: кружки единомышленников, подпольные группы изучения социализма (которыми обычно руководили образованные члены партии), публичные лекции, проводившиеся различными организациями с целью «развития» народа, вечерние и воскресные курсы в народных университетах и тому подобных заведениях, рабочие театры, культурные и литературные объединения при профсоюзах (после 1905 года), кружки самообразования.

Система образования взрослых играла важную роль в жизни многих стремящихся к знаниям представителей низших классов в России. Наибольшей популярностью пользовались так называемые народные университеты, которые начали появляться в 1890-е годы, взяв за основу опыт европейских экспериментов по распространению образования среди взрослых рабочих, а также опыт уже существовавших в России воскресных и вечерних курсов для рабочих. В 1893 году в Москве группа либерально настроенных интеллектуалов стала устраивать публичные лекции для низших классов. В Казани в 1894 году один из профессоров организовал курсы публичных лекций. В 1898 году в Санкт-Петербурге Педагогический музей организовал «отдел для содействия самообразованию». В других городах простому населению также предлагались подобные лекционные программы. В качестве лекторов выступали известные ученые-либералы, которые читали циклы двухчасовых лекций по своей специальности — например, естественные науки, литература, история.

Революция 1905 года и особенно указ от 4 марта 1906 года «О временных правилах об обществах и союзах» способствовали этой просветительской деятельности и подвели более прочную базу под добровольные общественные организации образовательного профиля. В последующие годы народные университеты были созданы почти во всех крупных провинциальных городах, а также в некоторых небольших городах. Среди наиболее успешных можно назвать народный университет Шанявского в Москве и Ассоциацию народных университетов в Санкт-Петербурге. В январе 1908 года в Санкт-Петербурге состоялся Первый Всероссийский съезд деятелей обществ народных университетов и других просветительских учреждений частной инициативы, который собрал деятелей вечерних курсов, народных университетов, профсоюзных культурных организаций, рабочих клубов. Вокруг вопроса о том, в какой мере рабочим следует управлять процессом своего собственного образования, разгорелись яростные дебаты, после которых съезд пришел к выводу, что учащимся, которые именовались «слушателями», нужно дать право выбирать преподавателей голосованием и влиять на учебный план. Несмотря на постоянную критику в адрес народных университетов из-за «буржуазного» доминирования в их руководстве и в выборе программ обучения, некоторые профсоюзы и рабочие клубы после 1905 года, прежде всего в Петербурге, заключили с народными университетами договоры о совместном проведении доступных по цене занятий для рабочих. Из-за правительственного запрета обсуждать спорные политические или социальные вопросы лекторы сосредоточились по преимуществу на таких темах, как право, история и культура Античности, экономическая история России, литература.

Не менее важную роль, чем народные университеты, в жизни рабочей интеллигенции играли народные дома, которые возникли частично по образу и подобию народных домов Европы, университетских программ обучения взрослых и движения поселений (движение поселений, или Сетлемент). Но они были также естественным развитием народных «аудиторий» и театров и «народных чтений» (публичных чтений книг для неграмотной и полуграмотной публики), организованных во многих городах России в 1880–1890-е годы. Особенно много народных домов (которые по-прежнему именовались народными залами) появилось в обеих столицах и других городах после 1899 года — года столетнего юбилея со дня рождения Пушкина, празднование которого послужило толчком к дальнейшему распространению народного просвещения. Новый импульс этому движению дала революция 1905 года. В него включились городские управы, земства, литературные объединения, общества трезвости и частные лица, которые стремились содействовать повышению культурного уровня простого народа. В типичном народном доме имелись бесплатная библиотека с читальней, зал, часто оснащенный «магическим фонарем» и кинопроектором, магазин, в котором продавались книги, журналы и другая печатная продукция, зал для концертов и спектаклей, классные комнаты и выставочные помещения, юридическая консультация и чайная комната. Программа предлагала самые разные виды занятий: хор, театральные коллективы, оркестры, литературные кружки, спортивные секции, концерты, лекции, выставки, потребительские кооперативы, учебные курсы (чаще всего по истории, естественным наукам, литературе, но также на профессиональные и технические темы) и народные чтения. Одним из наиболее успешных являлся народный дом, открытый княгиней Софией Паниной на Лиговском проспекте в Санкт-Петербурге. В 1903 году княгиня стала попечительницей дома для престарелых и — в основном на собственные средства — значительно расширила его функции. Под ее управлением Лиговский народный дом (чаще его называли просто «народный дом Паниной») организовывал лекции, вечерние классы для мужчин и женщин, трехгодичные ремесленные курсы, народные чтения, мероприятия для детей, художественные и технические выставки, спектакли, юридические консультации; при доме имелись сберегательная касса, чайная и столовая. Начиная с 1912 года при народном доме Паниной действовало также самодеятельное объединение рабочих писателей, которое издавало несколько «рукописных журналов» и два печатных. Социалисты и профсоюзные деятели часто критиковали народные дома за то, что там предлагают некачественный и даже «вредный» продукт: «плохая опера по дорогим билетам... акробаты, клоуны, фокусники, балалаечники, песенники и кинематограф с нелепым репертуаром». В то же время многие рабочие интеллигенты отзывались о народных домах как о центрах притяжения, о незаменимых местах для учебы и отдыха.

Городских рабочих, особенно в Петербурге и Москве, окружали вниманием разные общественные группы и частные лица, которые пытались предоставить им «здоровый досуг», включая отдых и образование. Общественной работой совместно с местными городскими властями, миссионерами и учреждениями занимались такие организации, как Общество распространения полезных книг, Общество по организации образовательных публичных развлечений, Общество трезвости, участвуя в проведении чтений, лекций, концертов, собраний, представлений «магического фонаря» и чаепитий. Средние школы иногда организовывали вечерние курсы для взрослых, и относительно независимые общественные учреждения — такие как Постоянная комиссия по техническому образованию при Императорском русском техническом обществе — также открывали вечерние курсы для рабочих в некоторых городах; особого упоминания заслуживают Пречистенские рабочие курсы в Москве, которые открылись в 1897 году и через которые за годы их существования прошли тысячи рабочих. Начиная с 1870-х годов многие организации открывали доступные народные театры и помогали городским рабочим создавать свои театральные коллективы. Управляющие и владельцы крупных частных и государственных предприятий организовывали для рабочих учебные курсы, чайные, хоры, оркестры, театры, бесплатные библиотеки, лекции, литературные и музыкальные вечера. В крупных городах открывались новые увеселительные сады. В это просветительское движение включились даже иностранцы. Так, американский миссионер Джон Стоукс в 1900 году основал в Санкт-Петербурге общество «Маяк» для содействия нравственному, умственному и физическому развитию молодежи, которое просуществовало до 1910 года; среди его членов — несколько будущих профсоюзных лидеров. Центральное правительство не только поддерживало многие из этих начинаний, но в начале ХХ века само создавало клубы и чайные для рабочих под контролем охранного отделения. В заключение следует назвать школы для рабочих, которые открывались русскими социалистами в Западной Европе: в 1909 году Богданов, Горький, Луначарский организовали школу на вилле Горького на острове Капри (среди ее учеников выделялся «рабочий-философ» Ф. И. Калинин); в 1910—1911 годах Богданов открыл школу в Болонье, и Ленин организовал конкурирующую школу под Парижем. Кроме того, в 1912—1913 годах действовал кружок пролетарской культуры Луначарского, иначе именовавшийся Лигой пролетарской культуры, в котором радикально настроенные рабочие интеллигенты (большинство из них бежали в Европу из ссылки на север России или в Сибирь) регулярно встречались, чтобы обсуждать различные идеи и книги, а также собственные сочинения.