Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.
Мэри Джо Хэтч. Теория организации. Модерная, символистская и постмодерная перспективы. М.: Издательство «Логос», ИТДГК «Гнозис», 2022. Перевод с английского Олега В. Никифорова. Содержание
Постмодернисты склонны с подозрением относиться к утверждениям о структуре и проявляют скепсис даже к тем, кто, подобно теоретикам практики и структурации, считает, что она действует незаметно для нас. Вместо этого постмодернисты полагают, что именно через это иллюзорное существование структур и такие понятия, как иерархия и власть (authority), осуществляется контроль, а тем, кому приписывается знание/власть, дозволяется сохранять господство над другими. Дабы разоблачить иллюзорные основы доминирования, постмодернисты деконструируют концепты и методы управления, чтобы обнаружить, каким образом ими увековечивается вера в необходимость рационального порядка и контроля, которые наделяют привилегиями некоторых, но эксплуатируют и/ли маргинализуют остальных.
Во влиятельной серии своих статей британские организационные теоретики Роберт Купер и Гибсон Беррелл проинтерпретировали модернистскую теорию организации как выражение стремления создать порядок из беспорядка. Они связали термин «формальный» с единством, рутиной и рациональностью, утверждая, что эти ассоциации определяют моральный кодекс (code), выстроенный на намерении подавить беспорядок. Принятие этого морального кодекса обусловливается страхом, возникающим, когда обесцениваемый термин «дезорганизация» (ассоциируемый с хаосом неформального, локального, спонтанного и иррационального) выставляется как угроза привилегированному термину «организация». Подавление дезорганизации скрывает любые явления или личности, ассоциируемые с ней, за стеной молчания и репрессий.
Многие деконструкционисты не специфицируют, какими могут быть альтернативы ими осуждаемым конструкциям, — они полагают, что это лишь навяжет еще один Большой Нарратив. Тем не менее некоторые полагают, что через деконструирование принимаемых как должное идеологий и практик открывается пространство для новых организационных возможностей. Обратите внимание, насколько близко эта идея подходит к теме пустых мест организовывания, выделенной символистскими теоретиками, заинтересованными в организационной импровизации. Постмодернисты вводят в эти места возможностей такие концепты, как от-дифференциация (de-differentiation), феминистская организация, теория антиадминистрации и пр. После обсуждения этих идей нами будет рассмотрена и более радикальная деконструктивная возможность: идея вскрытия (hacking) институционализированных структур.
От-дифференциация
Вcпомните, что модернистские организационные теоретики Лоуренс и Лорш определяли организационную дифференциацию как разделение труда на специализированные единицы, контролируемые с нескольких иерархических уровней. Исследования показали, что горизонтальная дифференциация порождает потребность в интеграции, которая вызывает вертикальную дифференциацию, создавая нужду в еще большей интеграции и так далее, что со временем трансформирует организационные структуры из простых в сложностные формы. В противовес этой идее постмодернисты предлагают от-дифференциацию, которую они отличают от интеграции. Там, где интеграция подразумевает координацию дифференцированных действий, от-дифференциация переворачивает сами условия, первоначально создавшие потребность в интеграции. При от-дифференциации деятельность интегрируется организациями не через ее иерархическую или структурную проработку, но путем предоставления людям возможности самостоятельно управлять своими действиями и координировать их. От-дифференциация удовлетворяет эмансипативные интересы критических постмодернистов, подрывая ориентированную на контроль склонность модернистского мышления.
Британский социолог Скотт Лэш утверждал, что от-дифференциация маркирует как определяющий момент постмодернизма то, что он разворачивает вспять модернистскую прогрессию все большей специализации социального порядка и его разделения. Заимствуя идею Лэша, австралийский организационный теоретик Стюарт Клегг обвинял сегодняшние сверхдифференцированные организации в том, что они обрекают своих членов на переживание несогласованности (incoherence), тем самым порождая их зависимость от элитных членов иерархии, определяющих за них, что им делать, и придающих смысл их работе. Концепт самоорганизующейся, или полуавтономной, команды из теории социально-технических систем дает модернистский пример от-дифференциации. Рабочим группам, организованным как полуавтономные команды, предоставляется ответственность за широко определенное множество задач; они планируют свое время и отслеживают, оценивают и корректируют свою работу, в том числе ее качество. Например, на заводе Volvo в шведском Кальмаре автомобили полностью, от начала до конца, собирались командами работников, организованными на принципах самоуправления (self-managing). Примеры, подобные заводу Volvo в Кальмаре, показывают, что интеграция может быть достигнута независимо от иерархии.
От-дифференциация облегчает осознание возможностей таких демократических организаций, в которых интеграция и координация являются ответственностью каждого, а не только заботой руководства. На этой идее основываются компании с общественной формой собственности (community-owned), такие как команда по американскому футболу Green Bay Packers (США) и каталонский футбольный клуб «Барселона»; такие кооперативы, как Mondragon в Испании; и такие фирмы, находящиеся в собственности сотрудников, как John Lewis Partnership, которая владеет и управляет универмагами в Великобритании. Вы обнаружите еще множество «трудовых» (в отличие от «капиталистических») организаций, участвующих в кооперативном («coop») движении, которые создали множество автономных ассоциаций, организованных для обеспечения, например, продуктами питания, предоставления ухода за детьми, жилья и кредитов. Тем не менее некоторые постмодернисты предупреждают, что эти типы организации окажутся просто очередными прислужниками управленческих интересов, как бы продвигающими образ демократии, автономии и самоуправления, что, на деле, лишь маскирует борьбу за власть, рядящуюся в новые одежды.
Теория антиадминистрации
Дэвид Фармер, американский философ и экономист, выдвинул радикальное предложение для поля общественного управления (public administration). Во многом подобно тому, как исследователи физики элементарных частиц показали, что антиматерия и материя уничтожают друг друга при столкновении, Фармер предположил, что конфронтация администрации с антиадминистрацией приведет к значительным изменениям в обществе. Фармер полагал, что правительственные бюрократии служат своим политическим хозяевам и принуждают к законности (enforce justice) посредством предпочитания иерархии, результативности и технической компетенции. Он утверждал, что антиадминистрации предстоит сталкиваться с администрацией через демонстрацию радикального скептицизма относительно ее целей, ее средств и используемой ею иерархической рациональности. Практика антиадминистрации сопряжена с рефлексией о том, что отсутствует в административных политиках, процедурах и действиях, и особенно о последствиях административных действий для тех, кто игнорируется или замалчивается этими административными политическими подходами.
Один из примеров практики теории антиадминистрации можно найти в области уголовного правосудия в Соединенных Штатах, где активисты движения Black Lives Matter противопоставляют концепты справедливости и несправедливости. Если активисты этого движения требуют устранения несправедливости из системы уголовного правосудия, то противостоящие их требованиям взывают к административной логике административной иерархии и к эффективности (efficiency) и технической компетентности полиции. Участники кампании Black Lives Matter указывают на то, что большинство полицейских подразделений в Соединенных Штатах в настоящее время структурированы так, чтобы поддерживались привилегии белых. Сознательность и активизм, порождаемые движением «Жизни черных имеют значение», — это лишь один из источников растущей обеспокоенности по поводу расовой и других форм несправедливости. Феминистские и LGBTQ-движения, с которыми сотрудничает Black Lives Matter и поддержку которых осуществляют ее адвокаты, дают другие примеры того, как конфронтация с административными представлениями о справедливости, проставляющая антиадминистративный акцент на допускаемой несправедливости, делает возможными социальные перемены. Другие примеры можно найти в организациях, противопоставляющих феминистские принципы маскулинно-ориентированным (male-gendered) и, как правило, подчиненным белым мужчинам организационным практикам.
Феминистская бюрократия
В отличие от маскулинно-ориентированных организаций, феминистские организации предъявляют сориентированные на принципы справедливости (equitable) и гибкие структуры, партиципаторное принятие решений, совместные действия и сообщие идеалы. Вы можете их встретить в женских медицинских центрах, в домах для жертв насилия в семье и в приютах для бездомных, где мужчины и женщины, люди разного цвета кожи или разной этнической принадлежности, молодые и пожилые живут в большем равенстве, нежели члены традиционных (модернистских) бюрократий.
Феминистские теоретики полагают, что модернистская теория бюрократии привилегирует и оправдывает иерархию своими утверждениями о том, что власть и социальное положение основаны на объективно-рациональных критериях технической компетентности. Они указывают на то, что такие термины, как «объективный», «рациональный» или «компетентность», будучи определяемы в рамках дискурса, центрированного на белых мужчинах, приводят к доминированию над женщинами, а также над цветными людьми и многими меньшинствами. В дискурсе маскулинно-доминируемой управленческой практики индивидуальная эффективность (performance) обычно оценивается по таким критериям, как решительность и обладание лидерскими качествами, которые становятся гендерно-акцентированными (gendered), когда их определения фаворизируют белых мужчин. Например, описание женщины как «агрессивной» — это маскулинный оценочный код, отвергающий ее лидерские качества, однако содержащий положительные коннотации применительно к кандидатам-мужчинам. Открытая конфронтация таким практикам через предложение феминистских альтернатив подрывает и замещает их.
Данное Кэрен Ли Эшкрафт определение феминистской бюрократии сохраняет кажущиеся несовместимыми элементы как бюрократических, так и феминистских характеристик задействованными в рамках рабочих практик. В этой форме организации признается значимость неформальных задач (например, утешение кого-то, кто эмоционально расстроен), а иерархия и централизация постоянно оспариваются через эгалитарные и децентрализованные практики. Проведенное в некоммерческой организации исследование Эшкрафт, посвященное проблеме домашнего насилия, изучало взаимодействие (interplay) бюрократических элементов (иерархическая организационная схема) с феминистскими идеалами этической коммуникации (право выражать взгляды и эмоции и быть услышанным). В этом гибридном образовании напряженность между его противоречивыми элементами использовалась для того, чтобы помочь ему справиться с парадоксальными давлениями на него. Например, организации было необходимо демонстрировать обладание рядом бюрократических черт, чтобы обеспечить себе внешнее финансирование, но ей также нужно было оставаться небольшой, гибкой и отзывчивой к индивидуальным клиентам, чтобы соответствовать своей цели служения женщинам, подвергшимся насилию.