31 октября в Санкт-Петербурге закончился двухдневный «Самый Страшный Фестиваль» — первый в России конвент авторов и поклонников хоррора. В программу вошли публичные чтения рассказов, вручение жанровых премий и, разумеется, хеллоуинская вечеринка. Впрочем, говорили и о глобальных тенденциях. В рамках дискуссии «Развитие жанра в России» нашему корреспонденту Василию Владимирскому удалось пообщаться с издателями Сергеем Тишковым и Александром Прокоповичем, редактором Ириной Епифановой, переводчиком и редактором Николаем Кудрявцевым и составителем серии «Самая страшная книга» Михаилом Парфеновым. «Горький» рассказывает, с чем связан рост интереса к хоррору в России и что это вообще такое — современная «литература ужасов».

Хоррор — литература трансгрессии, обещающая выход за привычные границы, в зону запретного, невозможного. Но в то же время это литература не элитарная, как радикальный постмодернизм, а в основе своей массовая, доступная широкой аудитории. Поэтому внимание к хоррору растет в период консервативной реакции, новых запретов и ограничений, когда в обыденной жизни читатель зажат в узкие рамки, скован по рукам и ногам разнообразными социальными табу.

Автор хоррора — тот, кто хочет напугать читателя. Именно в этом главное отличие «литературы ужасов» от смежных направлений — мистики, «магического реализма», фэнтези, научной фантастики. Помимо этого, писатель может ставить перед собой любые другие задачи — современный хоррор лоялен к экспериментам, здесь позволено многое. Автор может не добиться своей цели: читатель, десятилетиями впитывающий репортажи из зон боевых действий, отчеты о террористических актах, техногенных и природных катастрофах, не из пугливых. Но именно авторская интенция «напугать» стоит на первом месте среди приоритетов и определяет жанровую принадлежность текста.

Одна из причин роста популярности «литературы ужасов» в России — подъем интереса к хоррору на Западе. В США и Европе хоррор давно вышел за пределы узкой ниши, влился в условный мейнстрим. В последние десятилетия некогда маргинальные практики «литературы ужасов» — гипернасилие, шокирующий физиологизм и прочие — активно перенимают и осваивают другие жанры и направления. Таким образом аудитория поклонников хоррора расширяется за счет читателей, по выражению редактора и переводчика Николая Кудрявцева, «тянущихся к высокому».

Одна из важнейших причин повышенного интереса к хоррору чисто технологическая — появились новые средства доставки контента конечному пользователю с нетипичными запросами. Речь идет прежде всего о фильмах, сериалах и компьютерных играх, которые стали доступны подписчикам во всем мире благодаря крупным стриминговым сервисам вроде Netflix. Но благодаря естественной конверсии выигрывают и авторы «литературы ужасов». С одной стороны, их книги все чаще берут за основу для экранизации; с другой стороны, растет целевая аудитория, все больше становится подготовленных читателей, ищущих книги, похожие на тематические игры и телесериалы.

Ну и последнее: на самом деле популярность хоррора в России несколько преувеличена. В последние годы наши издатели поубавили аппетиты. Тираж 2 000 — 5 000 экземпляров, который продается подчистую за год-два, еще десять лет назад признали бы провальным, но эпоха больших тиражей закончилась — сегодня это серьезный успех. Самые прозорливые издатели готовы бороться за каждый проданный экземпляр. Придерживаясь этой стратегии, они учатся работать с тематическими комьюнити, в том числе сообществами, которые еще недавно считались маргинальными: исследовать структуру спроса, целенаправленно доводить до аудитории информацию о книжных новинках, проводить совместные акции. Такие, например, как «Самый Страшный Фестиваль» 2018 года.

Читайте также

Космический хоррор Лавкрафта, любимое слово Набокова и китайская поэзия
Лучшее в литературном интернете: 12 самых интересных ссылок недели
19 марта
Контекст
Печорин против восставших мертвецов
Шесть знаковых книг русского хоррора
31 мая
Контекст
«Из сельских дебрей вампиров вывел Байрон»
История графа Дракулы от средневековья до наших дней
8 января
Контекст