В конце 2019 года в Туле открылся книжный магазин «Свидетель» — из числа тех, где вместо пособий по уринотерапии и приключений молекулы-попаданца продаются книги «Нового литературного обозрения» и издательства Ивана Лимбаха. Однако обстоятельства сложились так, что основательница «Свидетеля» Ирина Рочева больше не может им управлять: до конца мая ей нужно либо продать магазин, то есть найти того, кто захочет его купить и возглавить, либо закрыть навсегда. Чтобы поддержать Ирину в столь невеселой ситуации мы решили рассказать нашим читателям о ней и ее детище, которое рискует не дотянуть даже до трехлетия. (Если кого-то заинтересует перспектива приобретения симпатичного тульского книжного, см. контактный телефон вот тут).

Все мы начиная с 24 февраля 2022 года оказались перед лицом наступающего варварства, насилия и лжи. В этой ситуации чрезвычайно важно сохранить хотя бы остатки культуры и поддержать ценности гуманизма — в том числе ради будущего России. Поэтому редакция «Горького» продолжит говорить о книгах, напоминая нашим читателям, что в мире остается место мысли и вымыслу.

— Как складывались твои отношения с книгами в детстве и сильно ли повлияла семья на твои книжные предпочтения?

— Я родилась в самой обычной советской семье, папа — инженер-газовщик, прокладывал подземные газопроводы, мама — по первому образованию швея, по второму инженер. В школе ее любимым предметом была литература, увлечением — школьный театр, поэтому дома всегда было много книг, а все выходные я проводила в библиотеке в соседнем подъезде и считалась там за своего, меня даже пускали одну порыться в хранилище. У деда был большой книжный шкаф со всевозможными «макулатурными» томами, а старшая сестра закончила филфак — наверное, с нее и началась по-настоящему моя книжная история. В семье читали все, книги были всегда и везде: любимые мамины Набоков и Сэлинджер, папин Довлатов с митьковскими иллюстрациями, бабушкина Агата Кристи, дедовы военные писатели. В 1990-е, когда сестра, которая на шесть лет меня старше, поступила в Тульский педагогический на филфак, дома начали появляться Павич, Гессе, Пелевин, напечатанный на машинке, Сорокин, ну и все, что тогда появлялось, а я лет в четырнадцать — шестнадцать принялась это изучать. Конечно, в подростковые годы не все удавалось осознать, но кое-что я, кажется, улавливала.

— Что из прочитанного тебя по-настоящему впечатляло?

— Пожалуй, все самое впечатляющее я прочитала в последние десять — пятнадцать лет, начиная с Шаламова и заканчивая «Благоволительницами», романом «Воскресный день у бассейна в Кигали» (о геноциде в Руанде я узнала из этого художественного произведения, написанного канадским журналистом) или книгами Елены Костюченко и Светланы Рейтер, то есть актуальной публицистикой, посвященной тяжелым социальным проблемам. Но в детстве я была совершенно нормальным ребенком, белым и пушистым, и ничего страшного никогда не читала: Карлсон как лекарство во время затяжных ангин, сказки скандинавских писателей, Муфты с Полботинками, муми-тролли, Астрид Линдгрен...

— Я в раннем детстве с большим увлечением читал Ветхий Завет почему-то.

— Библию я тоже читала, только детскую, потому что в довольно нежном возрасте начала посещать по воскресеньям адвентистскую церковь в местном ДК — думаю, вместе с кем-то из одноклассниц попала туда. Неподалеку от Серпухова, где я родилась и где живут мои родители, был, а возможно и сейчас есть, большой адвентистский образовательный комплекс с воскресной школой и университетом (когда я оказалась там впервые, семья наша была еще некрещеной: мы с папой и сестрой крестились спустя годы). Вот эти адвентисты и подарили мне книжку с библейскими историями в пересказе для детей.

Фото: Ольга Фатова / предоставлено Ириной Рочевой
 

— Но больше всего я в детстве любил «Остров сокровищ» и «Робинзона Крузо», бесконечно перечитывал эти романы, да и сейчас иногда к ним возвращаюсь. Придуманное Стивенсоном и Дефо казалось мне тогда более реальным, чем собственно реальность.

— Я зачитывалась «Приключениями Гекльберри Финна», но первыми по-настоящему значимыми для меня книгами стали романы Достоевского, в особенности «Идиот». В школе все читали «Преступление и наказание», но у нас была хорошая учительница — она разрешала выбирать, что именно читать для занятий, поэтому я взялась за «Идиота», а потом постепенно прочла все остальное и не по одному разу. Затем были еще «Над пропастью во ржи», «Лолита», «Убить пересмешника», «Сиддхартха» и «Степной волк».

— А что именно в книгах Достоевского так тебя заворожило?

— Наверное, бездонная русская душа и несправедливость русской истории — мне кажется, что несчастные герои «Бесов» и другие страдальцы Достоевского не сами по себе такими стали. Еще я очень любила Булгакова со всей этой историей про Понтия Пилата, Иешуа Га-Ноцри и так далее: видимо, меня всегда в первую очередь волновала в книгах (и не только в них, конечно) тема человеческой справедливости и несправедливости. Почему-то все самые важные для меня произведения были именно об этом.

— Книготорговля — мягко говоря, не самое прибыльное дело. У тебя, насколько я понимаю, всегда была еще другая работа, основная, которая позволяла попутно заниматься чем-нибудь для души. Почему ты решила открыть в Туле книжный магазин?

— Из-за дочки. Мне хотелось окружить ее теми книгами, которые невозможно было приобрести в Туле. А у моей сестры целых три дочери, вот мы и придумали вместе магазин «Корней Иванович», а при нем организовали книжный клуб, где учили детей читать, ставили спектакли, проводили книжные новогодние елки, приглашали в гости писателей и т. д. Магазин просуществовал пять лет, потом был годичный перерыв, а в декабре 2019 года мы с другом открыли второй магазин, «Свидетель». Сестра, кстати, до сих пор занимается с детьми, по собственной методике обучения за эти годы она научила читать более тысячи девочек и мальчиков.

— То есть знаменитый детский книжный фестиваль «ЛитераТула» вырос на почве «Корнея Ивановича»?

— Да. Сперва мы просто проводили у себя разные книжные мероприятия, а потом возникла идея организовать нечто более масштабное, хотелось настоящего non\fiction в Туле — чтобы не одна встреча раз в месяц, а большой книжный праздник на три дня для всего города. В моем представлении, книжный магазин — это среда для взаимодействия с людьми, а не вещь в себе, поэтому вполне логично, что со временем появилась «ЛитераТула». Она начиналась как сугубо детский фестиваль, но в последний раз у нас появилась тема переходного возраста: мы решили исследовать границу между детской и взрослой литературой, разобраться, когда детям уже можно браться за взрослые книги и когда нельзя, а также попытаться понять, в чем вообще заключается эта «взрослость». На фестиваль всегда приезжали современные писатели, поэтому на последний мы пригласили взрослых людей, которые пишут о детстве, отрочестве, юности — и готовы порассуждать о своем детском опыте. Мы разговаривали на эту тему с подростками, чтобы выяснить, как они ко всему этому относятся и что думают. В общем, хороший получился фестиваль, в первый раз взрослая программа была встроена в детскую. Дело было в 2020-м, а в прошлом и в этом году фестиваль отменили, не дали нам его провести.

Фото: Ольга Фатова / предоставлено Ириной Рочевой
 

— Почему ты больше не можешь заниматься магазином и что с ним теперь будет?

— Я вынуждена на время уехать вместе со своей основной работой, а как управлять магазином на расстоянии, мне не очень ясно: надо же жить в нем, общаться с покупателями, заказывать книги, встречать посетителей и отвозить заказы постоянным клиентам. Что будет с магазином дальше, пока непонятно, но я не представляю, как можно его закрыть навсегда. На крайний случай лучше уж будет сказать всем: вот есть книжный магазин, а ключ от него лежит под ковриком.

— А какой-то круг единомышленников сложился вокруг тебя за годы работы?

— Да, конечно. Например, мы по-прежнему дружим с продавцами, с которыми делали первый магазин и фестиваль на начальном этапе. Еще у меня есть друг, с которым мы проводили «ЛитераТулу» и открывали второй магазин, но у него немного другой ракурс: он занимается комиксами и возглавляет старейший в стране после «Чука и Гика» региональный магазин комиксов BWComics, которому уже больше десяти лет. Одним словом, единомышленники есть, но передать магазин мне пока, к сожалению, некому.

— В целом можно ли сказать, что Тула — литературный город и поэтому многие горожане дорожат тем, что у них есть такой книжный (подобным магазинам обычно удается выжить только в городах-миллионниках, а население Тулы менее 0,5 млн человек. — Прим. ред.)? Кстати, насчет литературности: у вас ведь там не только Ясная Поляна под боком, но еще и Дом-музей Викентия Вересаева есть в городской черте.

— Я бы сказала так: наш магазин — действительно важное место для некоторой части людей в Туле и вокруг, я знаю об этом с их собственных слов. С нами выросло немало детей: я только сейчас начинаю это понимать, ведь за семь лет существования «ЛитераТулы» малыши успели превратиться в подростков. Они знают и любят наш магазин, часто к нам заходят и очень ждут новых фестивалей. То есть какие-то зерна упали в почву, и остается только надеяться, что они дадут всходы, а потом и заколосятся. Есть косвенные свидетельства в пользу того, что урожай ждать стоит (ну или хотя бы просто стоять над пропастью). Несмотря на отмену «ЛитераТулы», к нам все равно приезжают люди из разных городов, заходят поздороваться и привозят с собой детей, которые росли вместе с фестивалем, — просто чтобы они с нами потусили. Это очень приятно. Многие родители пишут, что благодаря нам их дети полюбили чтение и продолжают читать. Видимо, многое было не зря.

Еще есть постоянные покупатели, которые собрали целые домашние библиотеки из наших книг, кое-кому мы прямо подборки специальные делали, а некоторые даже писали с нами диссертации: я выкапывала для них какие-то книжки по специальным темам. Конечно, такие истории единичны, но, если начать их вспоминать, наберется не так уж и мало. Благодаря магазину удалось, например, создать неплохую частную библиотеку в кластере «Октава», основная тематика которой — промышленный дизайн. Многие книги там — в единственном на всю страну экземпляре, где я их только не добывала! Вообще, надо признаться, что прежде я никогда не задумывалась по-настоящему о том, сколько всего было сделано за эти годы, просто занималась своим делом и все, да и расхваливать самих себя у нас ведь как-то не принято.

Фото: Ольга Фатова / предоставлено Ириной Рочевой
 

— Почему пришлось закрыть первый магазин, что его подкосило?

— Деньги, конечно. Аренда была немыслимая, долги росли, но я в итоге со всеми расплатилась. А открыть второй магазин мне помогли коллеги: это был подарок от людей, с которыми я много лет сотрудничаю на основной работе. Причем для них была важна не только моя мечта: то, чем я занималась, было нужно в том числе для их детей, да и вообще для всего нашего города.

— Работа маленьких книжных, как правило, напрямую зависит от личных качеств и самоотдачи их руководителей. Как ты думаешь, насколько туго придется тому, кто решится продолжить твое дело?

— Тому, кто захочет этим заняться, следует понимать, что «Свидетель» держится скорее на энтузиазме, чем на обороте, однако я думаю, что прибыль вполне можно увеличить, если начать торговать сувениркой и расширить книжный ассортимент, как делают все большие магазины. Я никогда не задавалась целью сделать из книжной торговли прибыльный бизнес, но если кто-то решит посвятить этому делу все свое время, станет рассматривать ее в качестве единственного источника дохода и внесет в работу магазина необходимые изменения, то отдача будет совсем другая.

— Потенциальный руководитель ведь не обязательно должен мечтать о скорейшем погружении в детскую тематику?

— У «Свидетеля» не детский профиль: в магазине есть отдел с книгами для детей, но соответствующий ассортимент составляет лишь около 15% от общего. Изначально я задумывала его как магазин, ориентированный на нон-фикшн: биографии, мемуары, публицистика, социальные и политические исследования (образование сказалось, видимо: я политолог по диплому). Детская тема — это фестиваль «ЛитераТула», а сам магазин может быть каким угодно.

Фото: Ольга Фатова / предоставлено Ириной Рочевой
 

— А детские книги разве не более ходовой товар для Тулы, чем взрослые? Мне всегда казалось, что многие люди сами ничего не читают, но охотно покупают книги для своих детей, вроде бы это давно уже довольно популярная разновидность потребления.

— На самом деле многие родители заглядывали в «Корнея Ивановича» только затем, чтобы посмотреть и полистать книжки, а потом заказывали понравившееся в интернете. Читатели и покупатели качественной взрослой литературы обычно так не делают.

— В завершение нашего разговора поделись, пожалуйста, впечатлениями от последней из прочитанных тобой книг.

— Последнее, что я прочла, — «Степь» Оксаны Васякиной, это не очень радостная книга про 1990-е, СПИД, хтонь и тому подобное, но я как раз такое люблю. Во времена «Корнея Ивановича» сестра постоянно мучила меня вопросом: почему у тебя детский книжный, но ты при этом читаешь все время какую-нибудь чернуху? Наверное, дело в том, что я всегда легко могу найти повод для радости, но ведь и об изнанке жизни тоже надо помнить: по-моему, чем больше мы о ней знаем, тем лучше.